Лучшее время для любви. Кенди Шеперд

не похожим на мужчин, обычно встречавшихся ей в городе. В простых синих джинсах и клетчатой рубашке он казался человеком, полностью соответствующим своему окружению и уверенным в своем месте в мире.

      В то время как Фрейя, с фиолетовой прядью в волосах, в черных джинсах и в развевающимся на ветру топом – все это идеально соответствовало ее внутреннему ощущению и образу жизни в Мельбурне, – чувствовала себя здесь совершенно чужой.

      К ней вернулась ее прежняя неуверенность, с которой она так упорно боролась.

      Ей здесь не место.

      Фрейя не собиралась открывать Нэду Хадсону, что когда-то была знакома с его братом. Она приехала сюда как фотограф – сделать свою работу и уехать обратно. И чем скорее, тем лучше.

      Нэд не знал, каким он ожидал увидеть нового фотографа – да и, честно говоря, не придавал этому значения, – но эта женщина его заинтересовала. Примерно одного с ним возраста, миниатюрная, стройная и очень симпатичная – широкие скулы и решительный подбородок спасали ее лицо от кукольной красоты.

      Она сделала к нему шаг.

      – Меня зовут Фрейя, – сообщила она, – не мисс Делани. И я постараюсь не бояться вашей собаки.

      Легкий ветерок приподнял ее длинный шарф цвета лаванды, и тот запорхал у нее за спиной, словно крылья бабочки. Она повернулась, пытаясь его подхватить, и ее волосы, вспыхнув в лучах утреннего солнца, образовали светлый ореол вокруг ее головы. Нэд не был склонен к фантазиям, но на мгновение она показалась ему волшебным существом, прилетевшим из другого мира.

      Он покачал головой, чтобы избавиться от этих нелепых мыслей. Откуда, черт возьми, они взялись?

      Нэд протянул руку, собираясь начать свою речь «добро пожаловать в Ручей Пять с Половиной Миль», но слова застряли у него в горле, и вышло что-то совсем другое.

      – Вы любите фиолетовый цвет? – предположил Нэд, указывая на яркий фургон, прядь в ее волосах и на крошечные фиолетовые камешки над бровью и в ушах.

      В ту же секунду он понял, каким глупым был его вопрос. Черт! Он мог быть ужасно неловким, когда дело доходило до светской болтовни. Глаза Фрейи расширились от удивления, но она вежливо пожала его руку.

      – Да, – ответила Фрейя, – это цвет творчества. – Ее голос был с легкой хрипотцой, что интригующе контрастировало с ее изящным сложением.

      – Вы же фотограф, это понятно.

      Она небрежно пожала плечами.

      – Не все мои фотографии рождены творческим импульсом, – сказала она. – В основном это рекламные буклеты, вроде рождественской елки, украшенной вместо шариков маленькими банками кошачьего корма.

      Нэд рассмеялся.

      – По-моему, достаточно креативно.

      И снова это легкое пожатие плечами.

      – Не думаю. Но выглядело довольно мило. И им действительно удалось продать о-о-очень много кошачьего корма. Но сами съемки вряд ли были кульминацией моей карьеры. Надеюсь, фиолетовый цвет поможет мне продвинуться в сторону более творческих съемок.

      Нэд едва не фыркнул, но что-то его удержало.

      – Кроме