Портрет дочери художника. Ксения Котова

третьем этаже, – Исмена указала рукой на лестницу.

      Третий этаж, мансарду, занимала просторная художественная студия. Из квадратного солнечного окна на пол падало пятно серого света, в котором двигались тени дождинок. Всё пространство захватили картины. Они теснились у стен, опирались на табуреты и мольберты, лежали на столе; самые старые бережно спрятаны в полумраке, известные – на виду. Первыми в глаза бросались три потрясающих портрета: надменного седого мужчины, мрачного молодого человека и болезненной девочки с покрасневшими веками. Невероятно живо написанная троица будто пристально изучала вошедших.

      По спине Кенея промчались мурашки. Он вздрогнул и отвёл взгляд.

      Встав в центре студии, Исмена развела руки и торжественно сказала:

      – Прошу – сто четыре картины.

      – Немало, – ответила Риз. – Неужели вы сами их для нас подготовили?

      – О… Было увлекательно! – Исмена польщённо улыбнулась. – Автопортрет первого владельца и портреты его детей достались мне вместе с особняком. Удивительные, не правда ли? Точно рядом стоят… Подскажите, сколько вам понадобится времени?

      Кеней и Риз переглянулись. Риз подошла к портрету девочки и наклонилась, всматриваясь в бледное лицо:

      – Месяц, думаю…

      – Прекрасно! – обрадовалась Исмена. – Будете ли здесь ночевать?

      – Вы предлагаете?

      – Дорога из Идониума до-о-олгая. Попрошу охрану вас не беспокоить.

      Кеней увидел, как восторженно вспыхнули глаза Риз, и тяжело вздохнул. Он предпочитал спать дома.

***

      Вначале Кеней Карелис несколько раз ездил в Идониум – искал в архивах историю особняка. Второй дом по улице Галена, Дом портретистов, сменил много хозяев.

      Первым владельцем был живший на заре Идониума портретист Есей Парменас. Следующим – его ученик Трифон Фотиос. Потом – художественный критик Гедеон Лефтерас. И последним – гений масляной живописи Наум Спинеллис.