Логово тьмы. Цикл ВОИН. Дмитрий Янковский

бросилась огромная тень, смяла, выдавила из груди последние остатки крика. Уже лишаясь чувств от удушья и страха, он разглядел перед собой кошмарно перекошенное лицо с безобразными шрамами вместо глаз. И тьма навалилась на него, поглотив окружающий мир без остатка.

      Глава 2

      Уже вечерело, когда Микулка пришел в себя. На западе бушевал закат, какие можно, увидать лишь в короткую пору бабьего лета, золото и багрянец небес смешивались с золотом и багрянцем осенних листьев, печально шуршащих над головой. Некоторые из них нетерпеливо срывались с веток и в последнем танце падали в сырую тень рощицы, а один широкий кленовый лист, кружась, опустился на Микулкину грудь.

      – Очнулся? – совсем рядом буркнул Жур, и паренек, с трудом повернув голову, разглядел слепого волхва, сидящего у сложенного, но еще не разведенного костра.

      – Это ты меня так? – скривившись, спросил Микулка. – Ящер… Шею не повернуть…

      – Вот и полежи. Эй, Мякша! Пора костер разжигать. Нанизал мясо-то?

      – Ага! – Сын рыбаря вынырнул из-за кустов, держа в обеих руках по толстому прутику с нежно-розовыми кусками мяса.

      Лицо у него сияло неподдельной радостью, даже начищенный бронзовый таз не так блестит на солнце. До чего же иногда мало надо человеку для счастья, а этому и вовсе достаточно просто почувствовать себя нужным.

      – Да погодите вы о еде! – Микулка с трудом сглотнул застрявший в горле ком. – Что со мною случилось?

      Жур только махнул рукой:

      – Погоди, это разговор особый. В двух словах не расскажешь…

      – Да хватит туману-то напускать! – обиделся паренек. – Чуть шею мне не свернул, а теперь отмахивается!

      Он выкрикнул это громче, чем хотел, тут же закашлялся, сорвав пострадавшее горло, и целая стайка кленовых листьев закружила в воздухе над ним разноцветный хоровод.

      – Чего кричишь, птиц пугаешь? Им уже ночевать пора, – шикнул на него Жур, прислушиваясь к мерным ударам кремня, из которого Мякша с трудом выбивал вялые искры. – Возьми тебе сразу и расскажи… Я сам пока толком не понял! Надо подумать, а на голодное брюхо какие мысли, кроме худых?

      Микулка раздраженно стиснул зубы, но промолчал. Есть и вправду хотелось, тут уж ничего не попишешь, а Мякша, как назло, без всякого толку молотил кремнем по булатной пластине. Хорошее у Жура кресало, таких и в Киеве-то раз-два и обчелся. Как же можно не высечь из него нормальной искры?

      Мякша уже порядком притомился, посбивав кресалом ладони, когда волхв не выдержал, отобрал кремень из неумелых рук и сам с двух ударов высек такой жаркий сноп искр, что пересохшая древесная труха мигом выпустила сизые струйки дыма.

      – Раздувай, – отдал он кресало юноше. – И живее, а то хорошо, если этим мясом позавтракаем, хотя думалось все же повечерять.

      – Ладно тебе мальчишку мучить! – шутливо одернул его Микулка, с трудом принимая сидячее положение. – Загонял