Альтераты. Соль. Евгения Кретова

болтаться. Иначе – кессонка. Пока под водой пузырьки азота скапливаются в крови, при резком всплытии слипаются, проникают в ткани. Кровь «закипает» как бы. Короче, каюк, – он отправил дочищенный картофель в ведро. – Оно, конечно, рядом корабль обеспечения, там врач, барокамера специальная. Но рисковать все равно очково. Решили с Грихой подождать. Как бы, даже если шторм начинается, не сию же минуту он нагрянет…

      Он замолчал, задумавшись:

      – И что? – Анна затаила дыхание. – Рябь пошла, что дальше-то?

      – Рябь пошла. Потеря связи. Даже с Гришкой друг друга перестали слышать. Сигнализируем друг другу, перемигиваемся. Море, хоть мы и на глубине ещё, будто закипело. Тени с поверхности. Смотрю: откуда ни возьмись над нами прямо – днище корабля. Не наш катер, наш катер метрах в пяти болтается, в сторонке. И вообще днище не современного судна, а древнего какого-то… Ладья или как там их называли. Метров тридцать в длину, что-то около восьми в ширину. Накренилось кормой вниз. И прямо на нас с Гришкой, значит, заваливается. Стремительно, будто на дно его кто утягивает. Весла в щепки. На нас прёт, прям всей массой налегает, темнота вокруг, них… – он запнулся, покраснел. – Ничего не видно. Только я понимаю, что корабль этот над головами нашими – не настоящий.

      Анна схватила его за руку:

      – Как ты это понял?

      Тимофей с удивлением покосился на девичьи пальцы на своем запястье, откашлялся:

      – Вот щас не ржать только…

      – Не буду, – Анна едва удержала себя, чтобы не сложить ладони на манер молящейся Магдалены.

      Тимофей с сомнением уставился на неё, вздохнул.

      – Прозрачный он был, светился в темноте. Будто из лунного света собранный. – Он не сводил с неё глаз, отчётливо улавливая, что девушка от него что-то скрывает и интерес её – не простое любопытство.

      Она закусила губу, задумчиво повторила:

      – Прозрачный…

      – Угу, типа того. Призрак. На глубине метров трёх от поверхности его как консервную банку вскрыло что-то изнутри.

      – Из трюма?!

      Он кивнул:

      – Днище оторвало и отбросило в сторону. А из трюма выбралось что-то белое.

      – Это не что-то, это кто-то. Женщина, – подсказала девушка.

      Парень отбросил в ведро очищенный клубень.

      – Похоже на то. Женщина молодая… Знаешь. Вода при температуре около нуля становится хрупкой. Одно движение, и кристаллизуется. И вот я тебе поклясться могу – вода с её появлением стала густой, липкой, как майский мёд. Замерла на мгновение. И от этого призрака ледяными пиками холод идёт. Как морской ёж глубина ощетинилась. – Тимофей дотронулся до своей груди: – Вот здесь даже студёно стало.

      Он перестал рассказывать, застыл. Но Ане этого оказалось мало.

      – И куда она подевалась, эта женщина из корабля?

      – Корабль сквозь неё прошёл, лёг на дно. Как раз на то место, где и находится сейчас. А женщина медленно всплыла на поверхность.

      Анна вспомнила, как призрак поднимался из встревоженных вод, сглотнула подкативший