Стихийная терапия. Татьяна Володина

неизлечимым перфекционистом и кошмарным педантом.

      Он сам обрабатывал готовую сталь, где-то делал дополнительную закалку, а где-то, напротив, отпускал, добиваясь только ему известного соотношения твердости и гибкости. Он создавал и бесконечно правил контуры, снова и снова возвращаясь к работе. Он затачивал, выдерживая правильные углы, и временами он был настолько поглощен работой, что это выглядело жутко.

      Дерево для рукояти он забраковывал несколько раз – то недостаточно мягкое или твердое, то не та структура, то ощущения под рукой не те. Он вымачивал, тонировал, вытачивал, снова заставляя меня пробовать, удобно ли руке, могу ли я хорошо и твердо держать, делать замахи, резать, бить…

      Он кроил и перекраивал кожу для ножен, и работе, казалось, не будет конца…

      Он ведрами пил кофе, который я варила для него, – в кофе он черпал вдохновение. Он курил сигареты, за которыми я бегала в киоск возле дома, и рабочая зона была пропитана запахами дерева, масел, кожи, раскаленного металла, кофе и табачного дыма. Такими уютными, родными для меня запахами на всю жизнь. Он мало ел, хотя я готовила, – говорил, что переполненный желудок отвлекает его мысли от текущего дела. Он мало спал.

      А потом просто вложил готовый нож в ножнах в мои руки и попросил:

      – Попробуй.

      Я бережно и благодарно приняла, слегка поклонившись. Вынула из ножен – и нож живым существом скользнул в ладонь, чтобы стать частью меня. Навсегда.

      ***

      – Ты очень любила его? – спросил мой пилот, и в голосе его не было ни нотки иронии или веселья – только задумчивость и какая-то неназываемая серьезность.

      – Очень. Хоть мы и не всегда ладили.

      – Что он тебя любил, сомнений нет…

      Я промолчала, сглотнув подступившие к горлу слезы, и вперила взгляд в приближающийся к нам темный контур неизвестного острова. Конечно, любил…

      – Вы расстались?

      Неожиданный вопрос заставил меня сесть прямо и уставиться на Джинна.

      – Что?

      – Ну, с мужчиной, который сделал для тебя нож. Ты же говорила, что потом у тебя была едва-едва наметившаяся любовная история, из-за которой ты оказалась в замке. Значит, с этим ты уже рассталась?

      Я тихо рассмеялась и, повинуясь порыву, протянула руку взъерошить волосы пилота – курчавые и такие густые, что пальцы чуть не запутались в черной шевелюре.

      – Глупый джинн…

      – Что?

      – Мужчина, создавший для меня фетиш, – мой отец.

      Глава 5. Побеждая боль

      Пока мы облетали неизвестный остров, Джинн молчал. Он был очень сосредоточен и задумчив, и я тоже погрузилась в воспоминания. Старая история, вынутая из глубин памяти, пробудила во мне ностальгически-печальное настроение. Снова очень захотелось домой, в привычный мир дел, людей, простых желаний. Защемило в области сердца, и я сглотнула слезы, поглаживая рукоять ножа, который успела убрать обратно в ножны.

      – Смотри! –