1610. Рассказы и зарисовки. Александра Суслина

такого быть! Я же ценю это и без жизненной катастрофы! Может, это я такой уникальный и умею ценить то, что имею сейчас? Вряд ли! В конце концов, все смотрят одни и те же фильмы и должны учиться на чужих ошибках». Наверное, я был слишком наивен.

      Нет, я вовсе не жил в тепличных условиях. На мою долю выпадали страдания, довольно сильные, но, видимо, не настолько, чтобы изменить восприятие жизни. Когда уехала Лори, я очень страдал. Но не потому, что вдруг понял, что любил ее. Я это и так знал и ценил каждое мгновение, проведенное с ней рядом. Но ей надо было уехать, и я страдал объективно – от разлуки с любимой. Когда умерла мама, жизнь, казалось, остановилась. Я долго не мог оправиться и сейчас еще не вполне смирился с этим фактом. Я очень грустил, но мое мировоззрение, как ни странно, и от этой потери не изменилось ни на каплю.

      В общем, я всегда думал о том, что я просто хороший, хотя и одинокий человек.

      А потом я кое-что сделал. Кое-что не хорошее и не очень мне свойственное. Нечто, совершенно не укладывающееся в мою натуру и образ мыслей. Я кое-кого убил. Не могу сказать, что это было запланировано. Просто так получилось – вышел из себя на минуту, и вот результат. Передо мной труп и окровавленная лопата.

      Не могу сказать, что со мной произошло что-то трагическое или катастрофическое. Но, тем не менее, это было для меня сильным эмоциональным потрясением, в результате которого моя картина мира действительно пошатнулась. Не буду утверждать, что я сразу стал все видеть в другом свете или перестал ценить все, что ценил раньше. Нет. Но что-то изменилось, я не мог понять что, хотя ощущал это совершенно определенно.

      Я спрятал тело в лесу недалеко от своего дома. Помню, когда возвращался ночью домой с лопатой, той самой лопатой, меня немного знобило, но я чувствовал странное возбуждение. Во рту даже было немного сладковато. «Адреналин», – подумал я тогда.

      Следующие три недели, пока никто не спохватился о пропаже, и не началось расследование, я жил как на иголках. Но каждый укол этой иголки, каждая случайная полицейская машина или встреченный общий знакомый приводили мое тело и мозг в приятное трепетание – как будто на первом свидании. Страх быть разоблаченным и пойманным, чувство опасности добавляли мне остроты жизни и незнакомое прежде ощущение собственного превосходства над окружающими.

      Но я не думал о том, чтоб убить еще кого-то. Я по-прежнему ценил и уважал чужое право на жизнь. Так что, маньяк из меня бы не вышел. По крайней мере, не сразу. Хотя признаюсь, я подумывал о том, чтоб избавить мир еще от какого-нибудь придурка.

      В общем, к чему я все это. Сильные эмоции действительно могут помочь переосмыслить ценности. Но только возникает вопрос – все ли ценности стоит переосмысливать? И если сильный стресс может помочь грешнику стать праведником, то что он сделает с праведником? Правильно….

      Д. перечитал свое письмо к адвокату. Тот просил изложить позицию в письменном виде. «Расскажите мне о себе, о своем отношении к жизни вообще и к этому делу. Я должен узнать вас лучше, –