Вся надежда – на Сталина! Уроки вождя. Владимир Кашин

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Предисловие

      Сразу следует признаться, что автор, конечно, не того чина и возраста, чтобы лично присутствовать при встречах товарища Сталина и товарища Берия.

      Сталина автор видел всего два раза, один раз – на первомайском параде, и второй раз – уже в Мавзолее. Берию, похоже, не видел ни разу. Но запомнил стишок, который начинался так: «Берия, Берия, вышел из доверия…»

      Сейчас доверие к этому государственному деятелю возвращается. Особенно, после публикации книги воспоминаний его сына, Серго – видного ученого-ракетчика. Серго ставит в своей книге вопросы, на которые у критиков Сталина и периода «сталинизма» нет ответов.

      Однако, оставим всё это – историкам. Тем более, что сейчас входит в оборот все большее число документов, которые ранее считались секретными. Автор не считает себя вполне компетентным, чтобы высказывать свое мнение по этим вопросам и, тем более, предлагать его читателям.

      Поэтому настоящая книга – всего лишь реконструкция того, как «воскрешённые» автором товарищи Сталин и Берия могли бы реагировать на то, что происходит с нами сегодня.

      Главное – это то, что ни тот, ни другой, безусловно, не согласился бы с распадом СССР, в становление которого они оба вложили много сил, и с отделением Грузии от России.

      Сталин, во всяком случае, не считал себя «нерусским грузином». Берия, возможно, тоже.

      Сталин также всегда был противником ленинской идеи «мирового союза социалистических государств» – в котором России бы принадлежало только одно, и не самое важное, звено. При Ленине он отстаивал «культурную автономию» наций и народов в рамках единого Российского государства, после Ленина последовательно устранял все признаки «союзности» из практики управления государством, рассматривая СССР как унитарное государство, в котором любые люди любой нации могут занимать любые управляющие должности и посты, исходя из их личных качеств, а не судя по их принадлежности к какой-то нации или народности.

      Поэтому при Сталине в высших органах государства Орджоникидзе вовсе не представлял грузин, Микоян – армян, а Каганович – евреев.

      Сталина еще обвиняют в репрессировании членов так называемой «русской партии» (Вознесенского, Кузнецова, и др.), которые выступали за предоставление РСФСР равных прав с другими союзными республиками.

      Но их ошибка (и трагедия) состояла в том, что они не поняли главного принципа в управлении советским государством, который Сталин, хотя и не провозглашал публично, но считал для себя основным: что нет России, отдельной от СССР, что весь СССР – это и есть Советская Россия, и что любые в ней национальные республики или области – всего лишь составные части единого общего для нас всех государства.

      А возвращение ленинско-троцкистской «союзности» у нас произошло после Сталина, усилиями Горбачева и Ельцина, и мы видим, к чему это привело.

      Сталин бы этого никогда не допустил, он вообще был сторонником построения нашего государства по американскому образцу – со штатами (провинциями), в которых бы не было «титульных наций», и в которых любой бы гражданин страны мог с гордостью заявить «Это – моя страна!»

      Сталин вообще очень интересовался Америкой – этому есть немало свидетельств, и есть все основания полагать, что если бы Рузвельт прожил дольше, то развитие отношений между нашими странами пошло бы по другому пути.

      И Сталина, конечно, совсем не порадовало бы то, что происходит сейчас в этой великой стране.

      И не следует забывать еще одной очень важной вещи. Конечно, отношения между СССР и США сильно охладились после Рузвельта, вплоть до вооруженного противостояния в Корейской войне, но их никак нельзя сравнить с тем, что происходило позже, после Сталина и после президентства Эйзенхауэра.

      В том раннем сталинском периоде вооруженными силами обеих стран руководили военно-начальники, бывшие союзниками в прошедшей войне, и они вполне понимали опасность нашим странам и всему миру от ухудшения отношений между СССР и США.

      Не случайно в США сразу после войны был удален от власти и лишен всяких возможностей участия в президентской кампании генерал Маккартур – блистательный полководец, который заслужил все свои лавры в «автономной» войне на Тихом океане, а не – в Европе. Его единственным недостатком было то, он не принимал участия в совместных действиях союзников против Германии и, значит, не понимал необходимости ладить и с союзниками, и с соперниками на «старом» континенте. Аргументы, которые он считал возможными для действий в Азии, были слишком «горячими» для Европы.

      Здесь можно провести некоторую аналогию: Эйзенхауэр постарался так же убрать из политики «ястреба» генерала Маккартура – как Сталин предал опале чрезмерно боевого маршала Жукова.

      А Хрущев, конечно, слишком жестко обошелся с президентом Эйзенхауэром, который видел в СССР прежнего союзника, но повел себя в инциденте с Пауэрсом,