Бог бабочек. Юлия Пушкарева

Или мой покойный научный руководитель, старый профессор-пушкинист, погибший в не по-пушкински абсурдных строчках аварии…

      Слов хватает только на то, чтобы, не плача, написать тебе: «Да, мой господин. Мне нравится эта идея. Можно кое-что уточнить?..»

      В тот день я впервые назвала тебя своим господином).

* * *

      … – А связи всё нет, – вздыхаю, когда вызов в очередной раз срывается. Женщина-водитель – мой личный перевозчик-Харон – косится на меня с сочувствием.

      – Очень может быть. Тут вообще почти ничё не ловит! Говорю же Вам: глушь.

      – Странно. Вроде бы самый крупный оператор в России.

      – Э-э! – она с усмешкой отмахивается. – Сразу видно, что Вы тут первый раз!.. Хотите, я позвоню?

      – Ну, если Вам не…

      – Да диктуйте, диктуйте!

      Раньше, чем я успеваю договорить, она выхватывает телефон из кармана джинсов. Не то чтобы меня не радует эта провинциальная готовность помочь – грызёт сомнение: у меня нет разрешения давать кому-то твой номер, я не спросила, и…

      Ладно. Допустим, что можно. Вряд ли ты выгонишь меня только из-за этого. Вряд ли, хотя и не факт: с тобой, как с погодой на море, никогда нельзя ничего гарантировать.

      – Алло?.. – в телефоне чуть слышно твоё гортанно-мягкое «Да?»; что-то внутри меня по-кроличьи загнанно поджимается. – Эм, добрый вечер. Это Ольга, с такси которая. Юлия… Юлия же, правильно?

      – Да-да.

      – Юлия со мной едет, и минут через десять мы будем. У неё телефон тут не ловит. Да. Да. Да не за что! Ну всё, хорошо… Удаляю номер, вот, видите?

      Качаю головой, не глядя на экран её телефона.

      – Спасибо Вам огромное. С меня чаевые.

      – Ой, да ладно! Привезёте потом что-нибудь из города. Шоколадку какую-нибудь сибирскую… Или коньячок.

      На этот раз – о нет – она действительно подмигивает.

      Дальше время растягивается и становится неестественно ярким; каждый вдох больно режет лёгкие. Уже – уже – уже скоро – шипит кто-то в голове; я желаю всего и всего боюсь; ожидание никогда не было таким мучительным – и таким извращённо-приятным.

      У невысоких ворот я расплачиваюсь со своей Харонессой и вытаскиваю сумку из багажника. Сосны теснятся вокруг КПП – маленького кирпичного домишки; с одной стороны к нему подступает лес, а с другой – тянется металлический забор, за которым трудно что-либо разглядеть. Ветер завывает в ночной пустоте, и только за окном КПП тускло горит лампа.

      В прошлом было так же: если мы договаривались о встрече, ты никогда не приходил заранее. Или точно вовремя, или немножко опаздывал.

      Жду. Это привычное для меня состояние (наверное, не только для меня – для всего женского племени во главе с Одиссеевой Пенелопой), – но сейчас оно давит, как давит на уши вязкая тишина военного городка.

      Первый удар сердца; второй-третий-четвёртый. Шаги в темноте.

      Ты.

      Проходишь через КПП, расслабленно поздоровавшись с кем-то внутри. Ты в чём-то серо-пушистом – уютная тёплая кофта; держишь руки в карманах