Вера Падших. Терри Гудкайнд

прислушивается.

      – Герцог… – протянула мать и отпила глоток чая. – Да, я всегда считала герцога человеком, симпатизирующим нашему делу. Полагаю, его можно убедить ввести соответствующие законы.

      Мать глянула поверх позолоченной каемки на сидящего у стены мужчину.

      Одна женщина сказала, что уговорит мужа поддержать герцога. Другая предложила написать письмо в поддержку этой идеи.

      – Люди голодают, – произнесла морщинистая женщина, когда разговор увял. Остальные согласно забормотали. – Я каждый день это вижу. Если бы только мы могли чем-то помочь несчастным!

      Еще одна женщина встрепенулась, как клуша, готовая снести яйцо.

      – Просто ужасно, что никто не хочет брать их на работу, когда работы кругом полно!

      – Знаю, – кивнула мать, цокнув языком. – Я уговаривала Говарда до посинения. Он нанимает только тех, кого хочет, а не тех, кто больше всего нуждается в работе. Это позор!

      Остальные ей посочувствовали.

      – Это неправильно, что у немногих есть куда больше, чем им нужно, а у большинства – почти ничего, – сказал мужчина с тяжелыми веками. – Это аморально.

      – Человек не имеет права жить ради себя самого, – поспешно вставила мать, отщипывая кусочек пирожного и косясь на мрачного мужчину у стенки. – Я постоянно твержу Говарду, что самопожертвование – высочайший моральный долг человека и единственная причина его появления на этом свете. В этой связи, – провозгласила мать, – я решила пожертвовать на наше дело пять тысяч золотых крон.

      Присутствующие восхищенно заахали, благодаря мать за ее щедрость. И дружно решили, искоса поглядывая в другой конец комнаты, что Создатель вознаградит ее в следующей жизни. Затем принялись обсуждать, как много они теперь смогут сделать, чтобы помочь обездоленным.

      Наконец мать повернулась к Никки, некоторое время смотрела на нее, а потом сказала:

      – Полагаю, моя дочь уже достаточно взрослая, чтобы учиться помогать другим.

      Никки сидела на краешке стула, счастливая от того, что ей наконец предоставляется возможность тоже принять участие в благородном деле. Будто сам Создатель указал ей путь к спасению.

      – Я с удовольствием буду творить добро, матушка.

      Мать вопросительно глянула на мужчину у стенки.

      – Брат Нарев?

      Мужчина растянул губы в странной улыбке. Глубокие складки пролегли вдоль крыльев его носа к краешкам губ. В этой улыбке не было веселья, как и в его темных глазах под густыми пегими бровями. На нем был грязный балахон и скуфья цвета запекшейся крови. Над ушами из-под наполовину прикрывавшей лоб скуфьи торчали вьющиеся волосы.

      Потирая пальцем подбородок, он заговорил – и от звучания его голоса задрожали чашки.

      – Итак, дитя, ты хочешь стать маленьким солдатом?

      – Ну… нет, сударь. – Никки не понимала, какое отношение имеет солдатская служба к тому, чтобы творить добро. Мать всегда говорила, что отец пособник мерзких людей, солдат. Она