Вера Падших. Терри Гудкайнд

почему не уходишь? – крикнула ей вслед сестра Георгия.

      Уже в дверях Никки оглянулась:

      – Мне нравится смотреть, как Джегань мучает вас, ведьм Света. Не хочу лишать себя возможности любоваться столь дивным зрелищем.

      Сестры не реагировали на ее оскорбления – они уже привыкли.

      – Сестра Никки, – спросила Рошель поправляя прядь волос, – чем ты так разозлила его превосходительство?

      – Что? Ах это… Да ничего особенного. Просто заставила солдат привязать коммандера Кардифа к вертелу и поджарить его на костре.

      Дружно ахнув, сестры отшатнулись, сделавшись похожими на трех сов на ветке.

      Сестра Георгия мрачно уставилась на Никки.

      – Ты заслуживаешь всего, что делает с тобой Джегань, сестра. И того, что с тобой сделает Владетель, тоже.

      – Да, заслуживаю, – улыбнулась Никки и нырнула за полог.

      Глава 10

      В городе Ферфидд восстановилось некое подобие порядка. Но это был порядок военной базы, а от самого города мало что осталось. Дома-то стояли, но вот жителей уже практически не было. Кое-где виднелись обгорелые руины, остовы зданий с выбитыми окнами и дверями, все было подчистую разграблено.

      Дома стояли, словно призраки былого.

      Там и сям сидели у стенок беззубые старики, следя невидящими глазами за толпами вооруженных людей, снующих по улицам. Осиротевшие детишки потерянно бродили по городу, испуганно выглядывали из проулков. Поразительно, насколько быстро исчезают везде остатки цивилизации, подумала Никки.

      Шагая по улицам, она вдруг поняла, как чувствовали бы себя дома, если б могли чувствовать, – пустые, безжизненные, лишенные цели существования. Дома призваны к служению живым.

      Улицы, заполненные хмурой солдатней, жалкими нищими, изможденными стариками и больными, хнычущими детьми, разруха и грязь – все это Никки уже видела в детстве. Мать частенько отправляла ее на такие вот улицы помогать обездоленным.

      – В их несчастьях виноваты такие, как твой отец, – говорила мать. – А он точно такой же, каким был мой отец. Бесчувственный чурбан, который не заботится ни о ком, кроме себя. Он бессердечный.

      Никки стояла, одетая в чистенькое голубое платьице, аккуратно причесанная, держа руки по швам, и слушала лекцию матери о добре и зле, о грехе и искуплении. Никки мало что поняла из ее слов, но эта проповедь повторялась так часто, что в конце концов она запомнила каждое слово, каждую истину, каждую мысль.

      Отец Никки был богат. И – что с точки зрения ее матери куда хуже – не испытывал по этому поводу ни малейших угрызений совести. Мать объясняла, что эгоизм и алчность – два глаза чудовищного зла, постоянно рыщущего в поисках еще большего могущества и богатства, чтобы утолить извечный голод.

      – Ты должна усвоить, Никки, что моральный долг каждого человека, главная цель жизни – помогать другим, а не себе, – говорила мать. – Деньгами благословение Создателя не купишь.

      – Но как мы можем показать Создателю, что мы хорошие? – спрашивала Никки.

      – Человечество – мерзкая клоака, ничтожная, отвратительная и глупая. Мы должны