Парализатор. Сергей Бакшеев

калеки смылись.

      – Им некуда деться, мы их найдем. Теперь сучата мои должники. Особенно колченогий. В следующий раз он пожалеет, что родился.

      Джип уезжает. Можно перевести дух. Я задерживаю свою ладонь подмышкой у Марины, слушая, как утихомиривается ее сердце. Даже в самой плохой ситуации есть капля хорошего. Разве посмел бы я так смело обнимать девушку, если бы на нас не напали.

      9

      В грязное окошко, размером со сложенную газету, протискивается лунный свет. Луна в открытую, а я украдкой наблюдаю, как юбка Марины спадает с ее стройных ног, открывая взору обтягивающие трусики на круглой попке.

      Ох, ни фига себе! В метре от меня раздевается самая красивая девушка. Луна видит подобное тысячи лет, а я впервые.

      Мы так и остались на заброшенной стройке. Нашли строительную бытовку, убедились, что ею не пользуются, и решили переночевать в ней.

      – Душно, – ворчит Марина, плюхаясь на нижнюю полку двухъярусной кровати, сбитой из досок. – Но дверь лучше не открывать.

      Бытовка внутри напоминает купе поезда. Я сижу напротив, на симметричном топчане и вижу темную ямочку пупка на втянутом животе девушки. Между задранной футболкой и резинкой трусиков открывается обольстительный участок тела шириной с мою ладонь. Протяни руку и…

      Ух! Действительно жарко. И ничего бы не изменилось, даже если бы сейчас за окном завывала вьюга.

      – Как тебе это удалось, Паша? Как ты их положил? – Марина опирается щекой на здоровую руку. В ее глазах мерцают угольки любопытства.

      Я ложусь на спину и смотрю на струганные доски над головой, пытаясь избавиться от провоцирующего видения гибкого девичьего тела.

      – Сам не знаю.

      – Но ведь ты и Дэна так же! А я не верила.

      – Может они сами съехали в кювет?

      – Ну да, скажешь! Чтобы два здоровых лба разом отрубились. Что ты сделал?

      – Толком не помню. Хотел, чтобы они застыли. А потом голова сильно болела.

      – Надо вспомнить. Это прикольно! – Марина вскакивает и дергает меня за рукав. – Давай тренироваться! Попробуй меня парализовать.

      Я поворачиваю взгляд. О, боже! Если до этого доски не смогли завладеть моим вниманием, то сейчас даже яркая молния не отвлекла бы меня от выступающих бусинок сосков под девичьей футболкой.

      – Ну, давай же! – Марина нетерпеливо трясет меня. Ее маленькая грудь колышется, а я густо краснею.

      – Я не смогу.

      – Ну, почему?

      – Тогда мне было очень страшно. За тебя. А их я ненавидел.

      Марина садится ко мне. Ее обнаженное бедро касается меня и обжигает. Я не знаю, куда деть руки. Кажется, любое дополнительное прикосновение к девушке выведет их из подчинения.

      – Бедный. – Она накрывает единственной ладонью мои две. Я с трудом унимаю дрожь. – Ты боялся потерять меня?

      Она проводит рукой по моим волосам, и у меня отказывает речь. Да и что я могу сказать? Ответ равносилен признанию в любви. А что такое любовь? Горячее желание, огнем раздирающее мое тело, или та внутренняя боль, которую я почувствовал,