Моя королева. Евгений Викторович Донтфа

Ведь ты же и так меня отпускаешь.

      – Но ты же не веришь мне.

      – Я очень хочу увидеть сына. Твоего сына, – поправился он. – И как бы я не относился к тебе, мальчик здесь абсолютно ни при чем. И если я чем-то могу помочь ему, то я хочу помочь.

      Она несколько секунд испытующе глядела на него, потом отвернулась и отошла к камину.

      – Я…, – она замолчала. – Я намерена… то есть я должна конечно же попросить у тебя прощения. – Она обернулась и посмотрела на него. Она была очень взволнована. – Чтобы ты мог…, – она оборвала себя и прошлась по комнате. – Или даже покаяться перед тобой за всё что я сделала, – она почти физическим усилием выталкивала из себя слова. – Но, наверное, это будет бессмысленно. Ты мне не поверишь. – Она вопросительно поглядела на него.

      Он подошел к ней, очень близко, глядя сверху вниз в её сверкающие глаза.

      "Конечно я не поверю тебе. Сейчас я уже знаю что ты одна из самых лживых, злобных, алчных тварей на свете. Ты бессердечней и безжалостней любой самой ядовитой змеи. Ты убиваешь людей легко и просто словно они комары. Ты расправилась с человеком, который любил тебя, расправилась самым чудовищным образом, ты опустила его в могилу даже не имея жалости сначала убить его до конца. И просто забыла о нём, ни на миг не задумываясь над тем насколько ему тяжело и больно в этом могиле. Я знаю что должен взять тебя за шею и придушить прямо здесь и сейчас. Но скажи мне, Мария-Анна, почему вместо этого, когда я смотрю в твои глаза, мне хочется опуститься перед тобой на колени, мне хочется взять твои святые пальцы и прижать их к своим губам и умолять тебя простить меня за мои гнусные мысли, за то что я был несправедлив к тебе, за то что я не служил тебе как должно, за то что я смел думать что могу судить о поступках такого небесного создания как ты. Я знаю, книги говорят, что Люцифер всегда был самым прекрасным из ангелов Господних и многие предались ему не по причине зла в своей душе, а не сумев противостоять его красоте, восторженные и очарованные ею. Может быть и ты сродни ему, подсказывают мне книги, черная душа в прекрасном обличье. Но что мне эти книги, они глупы и бездарны по сравнению с тобой, они теряют всякое значенье, когда я смотрю в твои глаза, и сердце моё знает что нет в тебе ничего дьявольского и быть не может, потому что твоя красота безупречна и я хочу умолять тебя о прощении, но знаю что не достоин его".

      – Не надо ничего просить у меня, Мари, – проговорил он, – я и так отдам тебе всё что смогу.

      – Почему? – Спросила она, сделав шаг вперед и встав практически вплотную к нему.

      Он долго смотрел на неё и потом сказал:

      – Помнишь как поётся в одной старинной английской балладе: "Если бы я сказал, что люблю тебя, ты наверное подумала бы что здесь что-то не так".

      – а ты хочешь это сказать? – Спросила она.

      – Я хочу сказать что память о любви это иногда почти тоже самое что и сама любовь.

      Он отошел от неё и сел в одно из кресел.

      – Я буду ждать здесь встречи с Робертом. Не волнуйся, я никуда не денусь.