Тридевятое царство. Война за трон. Денис Новожилов

не мог он знать», – отметил шут.

      – Младшая наша сестрица никогда власти не хотела, ее всегда больше диковины разные привлекали, а власть она не жалует. Мы с ней долго переписку вели, и наконец я пообещал ей все диковины, что в моем царстве найдутся, отдавать, а она отречется от княжества в мою пользу. И все это пока в тайне от второй сестрицы нашей. Оставалось решить, как же и ее от власти отодвинуть, чтобы все земли под нашу руку собрать, – и тут такой подарок. Не только Кощей идет силою, что одолеть вполне можно, но еще и Василиса нас сама позвала.

      – Неужто всерьез она так глупа, что не понимает – мы уже не уйдем, коль однажды пришли, – засомневался молодой Ростислав.

      – Может, и понимает, а только выбор у нее небогатый – или умереть от змея да степняков, или нас звать, – возразил ему Рогволд.

      Растеряха довольно отметил, что Иван-царевич молчит, с возражениями не лезет, удивляться не удивляется – хороший знак для будущего царя. Умение слушать да на ус мотать – оно одно из главных.

      – Ну что же, то, что походу быть, – дело решенное, теперь давайте подумаем, какие силы послать. – Владимир снова сел на свой трон, ножки которого были выточены в виде медведей.

      – Готов выделить два полка лучшей пехоты, – подал первым голос Даниил Галицкий.

      – Три полка кавалерии, – тут же попытался перещеголять его черниговец.

      – Один полк только, – грустно высказался Изяслав: все знали, что Туровское княжество невелико, – но лучший полк.

      – Два полка выставим, конный и пеший. – Смоленский князь не хотел отставать от остальных.

      – Один или два, – подумав, высказался Рогволд. – Один – точно, но границу с Белым королевством без охраны я не оставлю.

      Ярослав думал дольше всех, но и он обещался выставить два отборных полка.

      – И еще шесть богатырей, к четырем Василисиным, – добавил к словам князей Илья Муромец, – да княжеская дружина силой в два полка.

      Над столом повисла тишина. Все понимали, что такая сила собирается впервые, такой силой и Кощея, и всю степь можно победить. Не зря Владимир и князья его все эти годы силу копили. Одно не нравилось Растеряхе – что начали не они, а Кощей, а тот был кем угодно, но не глупцом. Задумал что Кощей или так в змея своего уверовал?

      – Я поведу войско, – впервые подал голос Иван-царевич, и все тут же посмотрели на него, а потом перевели взгляды на Владимира, тот весело хохотнул в ответ:

      – Прости, сынок, в другой раз; в этот раз еще я выступлю во главе войска, не старый у тебя отец еще.

      – Все равно я поведу, – не смутился Иван, – мне это птица Гамаюн предсказала.

      – Гамаюн? – переспросил Даниил Галицкий, и впервые, Растеряха готов был в этом поклясться, он увидел в глазах князя интерес. Впрочем, через секунду его глаза уже снова были бесстрастны.

      – Гамаюн, – подтвердил Иван, – так и сказала, что разобью я Кощея и будут у нас мир и процветание в державе.

      Гамаюн, о, Гамаюн,

      Что за редкий ты певун? –

      Растеряха пропел куплет и посмотрел на Владимира.

      – А и правда, –