Ратибор. Победа или смерть!. Александр Михайлович Фомичев

ю кваса или пива с медовухой да посудачить, а днём заведение часто пустовало, в разгар дня-то рабочего, но сегодня был особый случай. В таверне гулял приезжий купец вместе со всем своим окружением. Тучного лысеющего купца лет сорока на вид звали Крямзий, и удачно завершённая сделка явно неплохо обогатила его: денег он не жалел. В центре зала «Четырёх копыт» были сдвинуты вместе два широченных стола, которые ломились от несильно отличавшихся разнообразием яств и выпивки, и вся купеческая свита, коих насчитывалось рыл пятнадцать, дружно гудела и горлопанила, с аппетитом поглощая все те блюда, что нашлись в запасниках трактира, и запивая всё это вином, медовухой и свежим пивом, что без устали подносил к их столу сам хозяин сего заведения вместе со своей дочкой. Помимо купца народу в таверне было немного, человек десять, которые были разбросаны по всему помещению и лениво потягивали кто квас, кто пиво, а кто и чего покрепче, исподволь бросая неприязненные взгляды на гуляющую компанию. Люди были пришлые, а шумели, как будто дома находились! Нехорошо…

      На общем фоне выделялись два статных мужа с копнами рыжих и русых волос и окладистыми, небольшими, но густыми бородками, по виду – бывалые воины, хоть и относительно молодые ещё; примерно лет двадцати пяти—тридцати от роду, что сидели за одним из столиков спиной к стене, в углу, так, чтобы ничто не загораживало им обзор. И со спины никто не зайдёт. Один из воинов был просто огромен. Его густая рыжая огненная шевелюра и такого же цвета борода, украшавшие суровое лицо с простыми, но правильными чертами, сразу привлекали к себе внимание, а горящие неукротимым голубым пламенем глаза заставляли всякого, встретившись взглядом с этими бездонными очами, отводить свой взор в сторону. У стены, рядом со столом, у него стояла здоровенная двуручная секира. Лезвие её было в идеальном состоянии. Хозяин данного инструмента явно любил свою игрушку и регулярно за ней ухаживал. И так же регулярно пускал свой топор по прямому назначению, на что указывала заметная потёртость его рукояти. Второй воин был на две головы ниже ростом, сероглаз, с правильными чертами лица, обрамлённого русыми волосами, стройнее и значительно уже первого в плечах и талии, но тоже отменно сложен. Рядом с ним на скамье лежали в ножнах два одноручных, примерно с мужскую руку длиной, меча. Сомневаться не приходилось, что состояние их тоже было отличным и пользовались ими регулярно. Перед воинами стояла пара пустых кружек. Единственная служанка в зале на этот момент, помимо, собственно, самого хозяина, дочка владельца таверны, кособокая девица по имени Жиля, вся в веснушках, двадцати двух лет от роду, явно не справлялась со своими обязанностями из-за разошедшихся не на шутку купцов, которые постоянно что-то заказывали. Хозяин таверны, Феофан, сутулый старик лет шестидесяти, нервно шипел и поругивал свою нерасторопную дочурку, но старался делать это тихо, сквозь зубы, носясь по залу с подносами и кувшинами с невероятной ловкостью, что указывало на его многолетний богатый опыт работы в подобных заведениях.

      Два воина вот уже как несколько минут назад осушили свои здоровенные кружки с квасом и неодобрительно посматривали то на гуляющих купцов, то на Жилю с Феофаном, ловко снующих между столами, как лесные лани между деревьев в дремучих залесьях.

      – Извините покорно за заминку, – Феофан вырос как из-под земли перед двумя богатырями с ещё парой кружек кваса, – я вас сейчас обслужу в лучшем виде, не извольте волноваться! – Хозяин трактира очевидно знал, уважал и побаивался двух гостей, сидящих перед ним. – Жиля, негодница, не справляется! Уж учу её, учу, а всё без толку… Да и купцы сегодня, ишь, разгулялись… Дальше так пойдёт, недельную выручку мне за сегодня сделают… – при этом он опасливо косился на того воина, что был побольше, явно не желая вызвать его недовольство. Но, увидев, что здоровяк особо не сердится, вздохнул с облегчением. – Ишь, нашли время гулять, в такую-то рань…

      – Да пёс с ними, пущай гуляют! – рыжий исполин не спеша отхлебнул из принесённой кружки, практически сразу осушив её, довольно причмокнул и пробасил: – Квас-то у тебя, Феофан, сыч ты старый, хоть князю на стол подавай! Отменный, чего уж там говорить… Тащи ещё!

      Феофан довольно осклабился:

      – Дорогим гостям всё самое лучшее, из нашего неприкосновенного запаса! Поросёнок ваш уже на подходе, дожаривается!

      Внезапно в центре зала «Четырёх копыт» раздались визг, грохот и недовольные крики. Кто-то из захмелевших купцов шлёпнул Жилю по заднице, и она от неожиданности потеряла равновесие и уронила полный кувшин с вином на пол, который, естественно, разлетелся от такого полёта в дребезги. Купцы начали шумно галдеть, хохотать да издеваться над непоседливой Жилей. Та, пребывая в полном отчаянии, набралась непонятно откуда взявшейся в этом тщедушном тельце смелости и прокричала:

      – Я сейчас ведро с помоями принесу да окачу вас хорошенько, чтобы не смели руки распускать, окаянные!

      – Похоже, накрылась твоя недельная выручка, старик, – прошелестел лениво тот воин, что был поменьше.

      – Вот ведьма! – раздалось из-за купеческих столов. – Сжечь бы тебя вместе с кабаком твоим, коль дура ты такая, чтоб копыта твои отсохли!

      Ругательства понеслись, как снежный ком, несколько купцов вскочили на ноги.