Механическое сердце. Черный принц. Карина Демина

напишут в газетах… не только о нем.

      – Поможешь спуститься? – тихо спросила Лэрдис, когда ветер прорвался в черный зев выхода. – Или мы настолько чужие, что…

      – Я пойду первым. – Брокк подал руку. – Ты следом. Бояться не стоит, здесь лестница находится внутри мачты, поэтому ветер не страшен. Пролеты освещены. Есть площадки. Почувствуешь, что устала, скажи, будем отдыхать.

      – Спасибо.

      – Главное, вниз не смотри…

      – Брокк… – она больше не пробовала прикоснуться. – Мне не следовало лететь, верно?

      – Не следовало, – согласился он.

      Он слышал эхо ее дыхания в стальной полой спице, за стенами которой метался ветер, неощутимый, но близкий, заставлявший стены вибрировать и прижиматься к стальной же лестнице.

      Нужно строить подъемник.

      Для грузов.

      И для пассажиров… пассажиры будут. По оптографу передали, что билеты на следующий полет все раскуплены, равно как и места в грузовом отсеке.

      Развлечение?

      Пускай. Когда-нибудь воздушные пути станут столь же обыденны, как и наземные.

      Последняя секция была открытой, и Брокк спрыгнул на землю, с удовольствием отметив, что земля под ногами не спешит раскачиваться. Он отступил, подав руку Лэрдис, и та приняла помощь.

      – Жила предвечная, – сказала она, цепляясь за его пальцы. – Я на земле… я снова на земле… поверить не могу.

      – Не раскачивается?

      – Точно, не раскачивается, а главное, что нет ощущения пустоты под ногами… я не знала, что боюсь высоты, и… лучше бы ты придумал что-то, что быстро ездит, но по земле.

      – С этим – к Инголфу.

      – Он самовлюбленный хам… – Лэрдис все же покачнулась, но устояла, наклонилась, коснулась щеки. – Надо же… снег идет… мне нравится зима. Спасибо.

      – Пожалуйста.

      Он обернулся и…

      Кэри стояла меж двух фонарей. Белая в беловом свете. Зимняя, снегом окутанная… родная.

      Чужая.

      – Извини. – Тихий голос, погасшие глаза. – Мне подумалось, что ты рад будешь меня видеть. Это тебе…

      Она протянула букет измятых цикламенов, сунула его едва ли не силой. И отступила.

      Отступала, шаг за шагом отдаляясь.

      – Кэри…

      Надо что-то сказать, остановить. Удержать.

      Попросить остаться.

      Объяснить все, но Брокк молчал.

      – Я… – она пятилась, улыбаясь неловкой несчастной улыбкой, – я рада, что полет прошел хорошо… я действительно рада…

      И когда все же развернулась, Брокк отчетливо понял – уходит.

      Все близкие рано или поздно уходили, но… Кэри он сам прогнал.

      – Мне жаль. – Лэрдис не выглядела огорченной, к ней как-то очень быстро вернулась прежняя маска.

      Проклятье!

      Брокк ступил на дорожку.

      Факелы. Огонь. Люди какие-то, которых не должно быть. Его останавливают, пытаются. Вопросы задают, хватают за руки, привлекая внимание, вновь суют цветы, словно он, Брокк, девица… и вскоре он с трудом удерживает охапку.

      Оркестр.

      Музыка