В барханах песочных часов. Ольга Александровна Коренева

«приколола».

      Свадьбу сыграли тоже в «Арагви».

      Новый 1991 год они встречали в очень узком кругу. К ним в гости пришли только Влад и Боб. Боб конец года провел в Париже, и лишь на той неделе прилетел в Москву. Он прямо в прихожей стал одаривать всех такими презентами, что ни одному Деду Морозу не снилось. Хозяйке он вручил японскую пишущую машинку, которая по размеру была чуть больше форматного листа. Трошин получил в подарок импортный диктофон. По словам Боба, этот диктофон мог записывать разговор через стену. А Леночке досталось чудо современной электроники: телефон, умещающийся на ладошке, по которому можно было звонить в любую точку Европы и Америки.

      – Ты где эту шпионскую аппаратуру добываешь, Боб? – шутливо спросил Трошин.

      Боб вместо ответа как-то странно взглянул на друга и заговорил о том, что больше месяца не может высидеть за границей. Что русскому человеку без России все-таки не жизнь.

      – Да, Боб, без нас, как без помойного ведра, мир не обойдется, – поддержал разговор Трошин. – Загадочные чувства будит Россия в душе человека. А, собственно, что? Посмотришь по сторонам: ни фига особенного нет. Огромное печальное пространство, по которому чудаки бродят, вот что такое наша Россия.

      Влад явился слегка под хмельком, с охапкой живых роз и ворохом всяких коробок с подарками.

      Ирина Николаевна, помогая ему освободиться от верхней одежды и презентов, востогалась:

      – Вот, Леночка, как надо к женщинам относиться: цветы в любое время года! А твой па всегда считает, что сорванные цветы мертвы, и поэтому всю жизнь был единственным живым цветком на нашем горизонте.

      – Неправда! – возразил Трошин. – Я не цветочек. Я кактус. Колючий, гордый и неприступный кактус, и только не доказывайте мне, что кактус тоже из породы цветов. Кактус есть кактус, космическое существо на Земле.

      – Боже мой, Саша, за что ты любишь этих уродцев? – помещая розы в тонкую высокую вазу, спросила Ирина Николаевна.

      – Это по-вашему кактусята уродцы, а по мне, так симпатичнее не бывает! – парировал Трошин.

      Влад увлек Леночку на кухню и стал нежно целовать ее глаза, щеки, губы.

      – Леночка, я тебя съем! – ласково шептал он. – Ты такая сладкая!

      – Если хочешь меня съесть, – игриво сказала Леночка, вырываясь из его объятий, – то начинай вот с этого! – И она приставила фигу прямо к его носу.

      Ни на одном из семейных праздников до этого Леночке не было так радостно и уютно. В шумных застольях, которые еще недавно так любил отец, всегда терялось что-то праздничное. Никто друг друга толком не слушал и все быстро напивались, а потом начинались всякие «приключения».

      Леночке было приятно, что Боб совсем не ревнует ее к Владу, хотя интуитивно она чувствовала, что нравится ему все больше. После того, как она прямо рассказала ему о Владе, словно камень свалился с ее души. Теперь она чувствовала себя совершенно уверенно и раскованно с обоими кавалерами.

      Она все время ловила себя на мысли, что еще и еще раз переживает ощущение объятий Влада, его пахнущие