Остаток ночи в её бокале. Ольга Александровна Коренева

квартиру продавать. Я его отговариваю, зачем московское жильё продавать, не надо. А он говорит: Лариса хочет открыть в Новосибирске свой салон красоты, надо купить помещение, оборудование, нанять работниц. Деньги нужны.

      – Совсем спятил, – вздохнула Рита.

      Эльвира принесла горячий кофе в оранжевых керамических чашечках, две порции осетинского пирога, который она порезала ломтями. Звучала нежная романтическая музыка. Было светло, тепло, уютно. Подруги сняли шубки и повесили на вешалку рядом, за спиной.

      – Вовремя мы пришли, смотри, снег повалил, – сказала Рита.

      – Снегопад.

      За прозрачной стеной стало совсем бело, словно кафушку облили сметаной. Осетинский пирог был горячий, кофе обжигал губы. Посреди кафе был длинный овальный стол, а вокруг – высокие крутящиеся табуреты, как в баре. Везде сверкали яркой глянцевой зеленью искусственные растения. Такой лёгкий летний оттенок, весёлая нотка. Словно перенеслись из унылой зимы прямо в лето.

      – Вот потому я и люблю это кафе, – сказала Чароита.

      – Да, конечно, – поддакнула Рита. – Приятный антураж.

      Тут раздался звук посторонний, диссонанс мягкой музыке. Чароита достала мобильник. Недовольная гримаска на миг возникла на её лице.

      – Ничего не слышу, я в кафе, – сказала она, и убрала трубку в сумку.

      – Кто это? – спросила Рита.

      – Да, вот. Так сказать, подруга детства. Как выпьет бутылку водки, такая счастливая становится, и названивает мне, делится счастьем.

      – А давно дружите?

      – С пяти лет. В одном подъезде жили, все время дрались. А она теперь рассказывает, что мы с ней были не разлей вода. Мама у неё была из Пскова, красавица писаная, высокая, статная, льняные волосы, ярко синие глаза. Но вредная, жадная, хитрющая. А отец – большой учёный, талантливый, добрейший души человек, щедрый, умный. Еврей. И эта вот подружка моя, она в мать пошла, в её родню. Красивая была до невозможности, девочка-картинка. У неё и прозвище было такое – Картинка. Да-а, картина маслом. Тупая и хитрая, как и мать. Жили они богато, мать не работала, всё за счёт отца. У них прислуга была. Картинка училась так, ничего не понимала, но мать договаривалась с учителями, с директрисой, подарочки всякие, и девчонка закончила школу с отличием при полном отсутствии знаний. В институт её устроили – вылетела, не потянула. Потом, по блату, пристроили её в историко-архивный, а затем и на работу в Архив, где она бумажки перекладывала. Но выпивоха была, гуляка, муж бедный – любил её страшно – мучился, потом умер. И сын умер молодым. Теперь внук ей помогает, денег подкидывает, она же свою квартиру-трёшку ему завещала. А кому ещё? Больше некому.

      – Как можно так жить? Она хоть понимает?

      – Нет, она счастлива. У неё бойфренд есть, бурная личная жизнь. Водка и секс. И здорова, как бык, ни разу к врачам не обращалась.

      – А внук пьёт?

      – Ни капли в рот не берёт. Умный парень, в фирме работает, труженик. Дедовы гены.

      Рита доела пирог, он был солоноват, и медленно потягивала ароматный кофе. Ей было уютно и радостно. А за стеклянной стеной завывала метель.

      – И