Первый после Бога. Татьяна Соломатина

трескаюсь по швам от важности. Так и жду оды моим гельминтам! В смысле – работе об оных.

      – Видел вас в прошлую пятницу в ресторане, очень уж вы ему в душу запали.

      «Ого! – продолжаю размышлять, – слава о моих гельминтах уже по одесским кабакам разнеслась! Чую, срежу Примуса на следующем заходе с ленинкой!»

      – Серьёзный товарищ делегировал меня уточнить, чего вы хотите.

      – Хочу! – отвечаю, – Ленинскую стипендию!

      Делегат на меня посмотрел, как на безмозглую, и спрашивает:

      – Это сколько?

      – Сто десять рэ! Каждый месяц!

      – Я уполномочен предложить вам сразу пятьсот рублей в месяц, это помимо накладных расходов; квартиру в Питере, и мерседес. Для начала.

      – Почему в Питере? – только и нашлась я.

      Гонец пожал плечами и сказал:

      – В Одессе мой товарищ начальник лицо слишком видное и сильно женатое. Но в Питере у него тоже полный фарш. И он довольно часто там бывает. Соглашайтесь. Обеспечите себе будущность. (Так и сказал «будущность», не будущее, это особенно врезалось в память – прим. моё.) Из вуза в вуз перевестись – по щелчку. То есть, по звонку. Документы сами по воздуху перенесут. Ему нравится, что вы учитесь в медицинском, и будущий врач. Это не просто комнатная собачка. Вы не просто красивы. Вы умны и с характером. Это его и привлекает.

      Пока я молчала (посланец, видно, полагал, что я прикидываю хрен к носу; а я просто была шокирована тем, что нормальные женщины чуют на подходах), он проникновенно заверил:

      – Квартира в центре. Ваша! И машина – ваша. Всё покупается на ваше имя, с соответствующим документальным оформлением в вашу собственность.

      Товарищ посол акцентировал притяжательные местоимения. Полагая их для юной девицы невероятно притягательными. Да, я с ним согласна. Кабы в голове моей не было так пусто, в смысле того, что мне предлагали. Во мне сейчас погибал учёный!

      – А гельминты?! – В отчаянии воскликнула я.

      – Привезут из-за любой заграницы самую фирму! – Солидно заверило доверенное лицо.

      И ещё про малолетних дур

      – Когда мне было восемнадцать, за мной ухаживал главврач санатория, где я летом пахала. Только я не поняла, что он за мной ухаживал.

      – ?

      – Он как-то обход обходил в административном корпусе накануне заезда, с главной сестрой. Вопли, рыки, грохот. Дверь в мой кабинет распахивается. И тут он орать перестал. И, такой, ко мне как к маленьким деткам: «ой, кто это у нас здесь?!»

      – И дальше?

      – А дальше он меня стал по вечерам к себе в кабинет звать, коньяком поить. Главная сестра злющая ходила, шипела: какого он тут торчит, старый мудак?!

      – А сколько ему было?

      – Полтинник.

      – Угу. Как мне сейчас. И?

      – Ну и я себе коньячок попиваю…

      – А он?

      – За своим столом сидит, таращится умилительно.

      – А ты?

      – Коньяк пью, хохочу, болтаю…

      – То есть как всегда. И?

      – Слушай! У меня даже мысли не возникло! Я же с детства