Пуля для тантриста. Ольга Александровна Коренева

без происков нечистого не обошлось, – поддакнул Афанасий. – Как всегда у нас тут.

      Монастырские ворота вырисовывались во мгле словно стены крепости. В этот миг тьма быстро сгустилась, словно некто невидимый заварил густой темный кисель. Воздух стал вязкий и липкий.

      – Тьфу-тьфу-тьфу, Господи, спаси и сохрани нас! – вскричали оба монаха сразу и принялись истово креститься.

      – Опять вражье наваждение, – пробормотал Макарий. – Неймется им, бесам…

      – Работа у них такая, – молвил Афанасий, и стал хлопать себя по бокам, нащупывая в складках рясы подвешенный на четках массивный серебряный нож-копье с рукоятью-крестом. Это было действенное оружие против натиска нечистой силы.

      Из плотной тьмы потянулись к монахам щупальца с присосками.

      – Что это? – прошептал обомлевший Макарий.

      – Это они наши души высосать хотят, – ответил Афанасий и метнул в густую вязкую субстанцию крест-копье.

      Раздался шумный всплеск и грохот, будто с неба обрушился наземь мощный водопад. Все вокруг застонало, загудело. Запахло серой и гнилью. Через некоторое время все стихло, и воздух снова стал прозрачен и чист.

      – Ну, путь свободен, с Божьей помощью, – произнес Афанасий и выдернул из ворот свой нож. – Мы еще успеем потрапезничать.

      – А почему сегодня такой натиск с их стороны? – спросил удивленно Макарий, когда они входили в монастырь.

      – Так сегодня же полнолуние, – ответствовал Афанасий, кладя поклоны перед наддверной иконой Божьей Матери.

      – А, ну тогда понятно, – произнес Макарий, и тоже сделал несколько глубоких поклонов.

      В трапезной горели лампады пред иконами, толстые свечи в метровых подсвечниках сияли по углам. Братия уже заканчивала трапезу, когда оба монаха вошли. Они поклонились игумену отцу Евпатию – настоятелю монастыря, и Макарий произнес:

      – Опять лукавый нападение учинил, батюшка, прости за опоздание.

      Игумен молча кивнул. Монахи сели на свои места, и наполнили густыми рыбными щами глиняные миски. Ох и хороши были щи, ароматные, приправленные кинзой, сельдереем, петрушкой и ароматным рапеуром. Закусывала братия ржаным хлебом с мариартом.

      Потом все перешли в смежный храм, и долго молились перед сном. Макарий так устал за сегодняшний день, что последние молитвы читал не особенно усердно. Он с трудом перебарывал сонливость.

      Наконец, все разошлись по своим кельям. Лампадка перед иконой еле тлела, но у Макария уже сил не было поправить фитилек, и зажечь новую свечу на комоде. Он буквально рухнул в постель и тут же уснул.

      Проснулся он внезапно в полной темноте. Была глубокая ночь. Лампадка не горела, свеча тоже. Он хотел было встать и зажечь, но какая-то неведомая сила прижала его к постели. Ощущение жути сдавило душу. Тьма была тяжелая и упругая, словно живое существо, она пульсировала и шевелилась. От ужаса холодный пот выступил у монаха на лбу, и медленно покрыл все тело. Он попробовал сопротивляться, хотел рывком сесть на постели, но не смог и шевельнуться.

      Внезапно