Милинери. Елена Чумакова

по обшивке вагона. Николай, спрыгнув с верхней полки, оттолкнул сестру от окна.

      – Всем лежать и не высовываться, – скомандовал он растерявшимся родственникам.

      Поезд, дернувшись, резко затормозил, с верхних полок посыпались узлы и баулы. Несколько минут спустя двери вагона распахнулись, по проходу затопали сапоги. Осинцевы, испуганно переглядываясь, прислушивались к крикам и плачу в соседних купе.

      Перед ними возник рослый детина в ситцевой косоворотке морковного цвета и грязно-желтой изрядно свалявшейся папахе.

      – Экспроприация! – весело сказал он. – Сами сдадите, али изымать придется? Кто такие будете? Куды едете?

      – Мещане мы из Пскова. От голода бежим к родне в Ростов. У вас, говорят, сытнее, – торопливо ответил Николай, – а ценностей никаких не имеем, давно все на продукты выменяли.

      – Мещане говорите? А ну руки покажь! – прикрикнул детина.

      – Ах вы, падлы! Ишь, ручки-то холеные, барские… Пролетарьят обмануть вздумали?! Куды колечки-браслетики попрятали?

      Глаза его стали странно-светлыми и какими-то сумасшедшими. Он подцепил дулом нагана верхнюю пуговку Сониной блузки:

      – Раздевайся, нито сам раздену.

      – Браток, не трожь бабу, на сносях она! – осторожно вступился Николай.

      – А ты кто такой будешь? – дуло нагана развернулось в его сторону.

      – Ейный законный муж, псковский мещанин Осинцев.

      – А я отец ее. Мил человек, не трожь дочку, христом богом молю! – вмешался Павел Николаевич.

      Мария Феоктистовна побелевшими губами читала молитву и мелко крестилась. Петя, бледный, под стать воротничку своей сорочки, прижался к плечу сестры.

      Вдалеке захлопали выстрелы. По проходу пробежал еще один бандит.

      – Петро,тикаем! Кажись, деникинцы…

      Детина все еще держал Николая под прицелом, потом чуть приподнял дуло и выстрелил. Пуля вошла в обшивку вагона над головой Осинцева. Бандит расхохотался.

      – Что, барин, намочил портки? То-то. Еще свидимся, бог даст, разберуся я с вами, – пообещал он и скрылся за переборкой.

      Осинцевы перевели дух, ощупывая нательные пояса, в которых были припрятаны остатки фамильных драгоценностей. Это было надежнее кредитных билетов, и они рассчитывали, что сережки и колечки помогут им добраться до Европы, как-то продержаться первое время.

      Поезд стоял среди степи. Пассажиры постепенно приходили в себя, кто-то выпрыгивал из вагона, бежал к паровозу.

      – Вылезай. Поезд дальше не пойдет. Машиниста и кочегара убили, – раздались голоса за окнами.

      Люди зашевелились, собирая вещи, потянулись к выходу.

      – Ну что, в вагоне сидеть бесполезно, да и опасно, бандиты могут вернуться. Придется идти пешком до ближайшей станции. Там как-нибудь помогут добраться до Ростова, – вздохнул Николай.

      Однако после первых же шагов по насыпи стало ясно, что далеко с тяжелыми чемоданами не уйти.

      – Надо избавиться от части вещей, взять только самое необходимое, –