Доза. Офелия Луна

розовые очки, принцесса. Ты не представляешь, как несправедлив мир, и как прекрасна возможность восстановить справедливость, особенно, когда предельно понятно, кто виновен, но закон делает вид, что нет никаких улик.

      –И кто ваш босс?

      –Нет никакого босса. Мы сами по себе.

      История Сереги с трудом укладывалась в моей голове. Я смутно представляла все то, о чем он говорит. Конечно, я смотрела фильмы, и представляла, что в жизни не так все просто, но поверить в то, что подобное происходило прямо у меня под носом, я не могла. Рома всегда говорил, что его сестра умерла от неизлечимой болезни. Я никогда не замечала, насколько сильно мои друзья были травмированы событиями своего детства. И могла бы никогда не узнать. А теперь выходит, что мои друзья – долбанные Бэтмены.

      ***

      Двери реанимации открылись, и к нам вышел врач.

      – Вашего друга мы прооперировали, но он в тяжелом состоянии и еще не скоро придет в себя. Внутренние органы, к счастью, не задеты, но он потерял много крови. Еще буквально 10 минут, и мы бы ничего не смогли сделать. Сейчас надейтесь на лучшее, я не могу с точностью дать прогнозы, но мы уже можем переводить его в палату. Насчет второго, боюсь, все куда менее радужно. Он в коме. Сколько это может продлиться – неизвестно. Шансы есть всегда, но, к сожалению, в данной ситуации их мало. Держитесь. Ах да, полиция уже едет, чтобы с вами поговорить.

      Слова врача огрели меня по голове, облили ведром холодной воды, уничтожили внутри последний теплый огонек. Рома. Шанс. Надежда. Кома. В голове вихрем проносились беспорядочные воспоминания о детстве.

      Я падаю с велосипеда и разбиваю коленку, а Рома прикладывает подорожник и говорит, что вылечит меня суперсилой. Вот мы лазаем с ребятами по деревьям, и я пачкаю новое светлое платье, плачу, что попадет от мамы, Рома пытается оттереть пятна, поливая их «спрайтом», но получается только хуже. Рома гордо сообщает, что у него родилась сестренка, и я радуюсь вместе с ним, как будто она родилась и у меня. Роме 11, сестренки больше нет, и я обнимаю его худые плечи, трясущиеся от рыданий. Нам 15, и я слушаю его истории о неразделенной любви, приношу первую в нашей жизни бутылку пива. Нам 19, и он пытается объяснить мне статистику, чтобы я не завалила экзамен в университете. Нам 23, и мы пьем и смеемся на даче у Сереги, и, кажется, так будет всегда.

      А сейчас он не со мной. Не разделит со мной нахлынувший кошмар. Не подскажет советом. И я никак не могу ему помочь.

      – Расскажешь только то, что видела, а потом с ними поговорю я, – шепнул Серега. Приехала полиция. Она расспрашивала нас недолго, и, попросив Серегу быть на связи, уехала, так и не поговорив с Ваней, в палату к которому не впускали никого.

      – Так просто? Что ты им сказал?

      – Не важно. Оказались не в то время не в том месте. От нас пока отстанут. А этих уродов пусть ищут.

      – У меня миллиард пропущенных, время 5 вечера, а ребята даже не знают, куда мы пропали. Надо вернуться, ребятам мы сейчас ничем не пригодимся.

      Серега