S-T-I-K-S. БОМЖ. Алекс Лав

то ли еще как скрывался от их взора. В руке копье, наконечник там, похоже, вообще каменный, мешок за спиной из шкур сшитый, грубой работы. Полез наверх.

      – Русский откуда знаешь?

      – Цар присылал людей, ссыльный прозываются, учыл, мэня учыл, других учыл, хороший чэловэк был, помер только, давно помер. Вот бэри, пыть нада, не много, однако. Много пыть – болэть будэшь.

      – Что это за дрянь?

      – Лэкарства, шаман дэлать, все пыть, нада.

      – Ну что, профессор, поверим местному населению?

      – Пусть сам глотнет.

      – Эта можна, толко мала-мала, болэть не хочу, идти нада, далеко, сила нада многа.

      – Куда идти-то?

      – Здэсь плахое мэсто, звэрь придет, всех сожрет, зверь хитрый, сидит в лесу, ждет. Рюсский один убил, это хорошо, второй остался и еще малый звэр есть, тоже ждет, не уйдет. Придут вместе сожрут нас, идти нада.

      – Так ты не сказал, куда идти. Там безопасно, что ли? Сюда скоро поезд придет, солдаты с пушками, по телеграфу в горком сообщили наверняка уже, подождем здесь. Пулеметы исправны, патронов достаточно, прокормиться найдем чем. Поищем живых, кто-то из них должен же еще остаться.

      – Идти нада, быстро-быстро, расу мало, нет расу – все болеть. К шаману нада, он расу делать, люди не болеть.

      – Что еще за расу такое?

      – Вот, расу, пить нада, не много.

      Ненец протянул командиру емкость, тоже вроде как из кожи сделанную, пахло от нее точно не фиалками. Тот взял, понюхал, поморщился и все же глотнул немного.

      – Ну и отрава, твою мать, вы ее из оленьей мочи, что ли гоните?

      – Нэт алень, савсем нэт, расу шаман делать, из чего нэ говорить. Лэкарство эта, башка балеть? Пить, однако, нада – чтоб башка савсем нэ болеть.

      – Слушай, профессор, а ведь действительно отпускать стало, давай-ка тоже прими грамм пятьдесят, только выдохни сперва и не нюхай, а то сблеванешь еще с непривычки, не дай Бог. Еще то зелье, но вроде действительно помогает. Слушай паря, ты стрелять умеешь из винтовки?

      – Ружжо нельзя, савсем плохо, русские сказали нэненцам нельзя ружжо, наказать будут, копье есть, нож есть.

      – Твоим копьем только ворон пугать. Я – русский, великий воин, я тебе говорю – винтовку можно, теперь можно. Нет царя больше, запреты прежние отменяются, теперь тебе можно оружие иметь, ты тоже вроде как трудовой элемент. Значит, из наших. Держи, да не тушуйся, привыкнешь быстро. Патронов пока не дам, пусть вместо копья твоего будет. Тут штык стальной, покрепче будет твоего каменного набалдашника. Вон профессор, хоть и буржуй, а ничего, пулемет освоил, не стрелял пока правда, но держится за него уверенно. Тебя как звать-то паря?

      – Илко, звать. Копье зря ругаешь, Хорошее копье, наконечник из клыка зверя делать, лучше железа будет.

      – Идем, Илко, осмотрим вместе территорию, а профессор нас прикроет; хотя нет, отбой, темно уже, с утра пойдем, как рассветет. И вот еще что: сейчас забираем барахло – все, что есть – и перебираемся на другую вышку. Там три ленты к пулемету должны быть, да отсюда захватим ту, что осталась.

      Чтобы