Агент на передовой. Джон Ле Карре

на той же счастливой ноте я благодарю ее за великодушие, которое она проявляла все эти годы, а она произносит в ответ всякие теплые слова в мой адрес, пока Стеф отбивает каблуки на танцах (хочется так думать), и тут я делюсь с ней мыслью, что сейчас самый подходящий момент открыть дочери глаза на то, чем занимается ее отец… насколько это позволяет Контора. Пора ей уже все узнать, говорю я, и лучше от меня, чем от кого-то другого. Я мог бы добавить, хотя этого не сделал, что после возвращения в родные пенаты меня все сильнее раздражало ее беспечное высокомерие и еще подростковая привычка терпеть меня как неизбежное домашнее неудобство или, того хуже, плюхаться ко мне на колени, как к этакому старичку-ворчуну, обычно на глазах у своего очередного ухажера. А еще, если уж быть до конца честным, меня раздражало то, что, глядя на достижения Прю, видного юриста в области прав человека, Стеф считала меня неудачником.

      Первая реакция матери-адвокатессы – настороженность. И как же я собираюсь открыть ей глаза? С учетом вероятных ограничений. Вообще, каковы они и кто их устанавливает? Контора или я сам? И как я буду отвечать на ее вопросы, если они последуют? Об этом я уже подумал? И уверен ли я в том, что в какой-то момент меня не занесет? Мы оба хорошо знали, насколько непредсказуемы реакции Стеф и что мы с ней легко заводимся. Прецедентов не счесть. Ну и так далее.

      Как всегда, предостережения Прю были на редкость здравыми и обоснованными. Подростковый период у Стеф проходил кошмарно, о чем мне даже не надо было напоминать. Мальчики, наркотики, отчаянные перепалки – вроде бы обычные в этом возрасте проблемы, но она превратила их в своего рода искусство. Пока я курсировал между заграничными разведотделами, Прю тратила все свободное время на увещевания учителей и администрации, посещала родительские собрания, штудировала научные книги и газетные статьи, спрашивала совета у разных служб в интернете, как усмирить одержимую дочь, и во всем, естественно, винила себя.

      Я делал все от меня зависящее, чтобы разделить эту ношу: прилетал домой на выходные, участвовал в тайных совещаниях с психиатрами, психологами и прочими «ами». Все они сходились на том, что Стеф обладает повышенным интеллектом – кто бы сомневался, – умирает от скуки среди сверстников, отвергает дисциплину как экзистенциальную угрозу и считает учителей невыносимо занудными. Ей нужен вызов, интеллектуальное окружение, отвечающее ее запросам… Вывод, по-моему, до смешного очевидный, но только не для Прю, которая, в отличие от меня, излишне доверяет мнению экспертов.

      Но вот наконец Стеф получила достойное интеллектуальное окружение в Бристольском университете, факультет математики и философии. Впереди у нее второй семестр.

      – Что ж, расскажи ей.

      – А тебе, дорогая, не кажется, что у тебя это лучше получится? – предлагаю я Прю, семейному оракулу, поддавшись минутной слабости.

      – Нет, дорогой. Раз уж ты принял решение, лучше ей это услышать от тебя. Только помни, что ты легко срываешься. И пожалуйста, без самоунижения. Ее это выводит из себя.

      ◾

      Внимательно