Питбуль. Анне Метте Ханкок

живет сейчас в Стокгольме.

      – Имя?

      – Имя неизвестно, фамилия – Ульвеус.

      – Есть дата рождения?

      – Нет.

      – Ну хотя бы примерно, сколько ей лет?

      Элоиза вспомнила семейную фотографию в гостиной Фишхофа. Выбеленные джинсы дочери, замшевую куртку, огромные подплечники кричащей блузки Алисы.

      Она покрутила рукой.

      – В начале девяностых она была подростком, так что я предполагаю, она моего возраста, может быть, на пару лет старше. Ее последнее место жительства в Дании, вероятно, Драгер.

      Она дала ему адрес Яна Фишхофа.

      Мясистые пальцы Мунка танцевали по клавиатуре, пока он насвистывал мелодию из «Mamma Mia».

      – Что-нибудь еще? – спросил он.

      – Да, найди все, что сможешь, о Томе Мазореке. – Элоиза продиктовала его идентификационный номер. – Он погиб в 1998 году в результате несчастного случая на Фленсбургском фьорде, и мне нужно знать, кем он был, где работал, каково было его семейное положение. Все, что угодно, что окажется в доступе.

      Мунк кивал и печатал.

      – Искать. Искать, – проговорил он. – А зачем это все?

      – Да, вот об этом тоже пара слов. – Элоиза обернулась. Никто из других журналистов, казалось, не замечал ее присутствия.

      Она снова повернулась к Мунку:

      – Не говори ничего Бетгеру.

      Левая бровь Мунка изогнулась дугой. Он откинулся на спинку кресла и легонько постучал кончиками пальцев друг о друга.

      – Ага, так. Тут какая-то драма?

      – Нет, драмы нет, но Могенс теперь шеф, а это меняет правила игры. Так что будем работать в стиле ниндзя, хорошо? Абсолютная тишина!

      Мунк вытянул губы и закрыл их на замок невидимым ключом.

      Элоиза поцеловала его в лоб и вышла из редакции.

9

      Треугольные бутерброды стояли в ряд в холодильнике в «Pret-a-Manger» в аэропорту Копенгагена. Элоиза взяла один с ветчиной и сыром и встала в очередь к кассе. Она расплатилась, положила бутерброд в сумку и уже направилась к выходу, когда зазвонил телефон. Она вытащила его из кармана одной рукой, потому что другой тащила за собой чемодан на колесиках.

      Это было сообщение от Мунка.

      Элоиза остановилась посреди оживленного терминала и открыла сообщение. В нем было три ссылки, и она нажала на первую. Там было свидетельство о смерти Тома Мазорека – то самое, которое она сама нашла в сети. По следующей ссылке открывалась карта Ринкенеса, где Мунк отметил последний адрес проживания Мазорека, а по третьей – краткое описание его трудовой деятельности.

      Взгляд Элоизы заскользил по тексту.

      С 1985 по 1988 год он работал носильщиком в больнице Сеннерборга. Следующие несколько лет проработал на кирпичном заводе в Эгернсунде, а после этого в течение долгого времени его доход никак не регистрировался. Во всяком случае, Мунк ничего не смог найти, даже государственных пособий. Также отсутствовал адрес проживания в 91-м и 92-м годах, но в январе 1993 года Мазорек снова появился в системе, и до самой своей смерти часть времени он работал на скотобойне Бланса, часть – занимал