Клуб дневных мечтателей. Александр Салангин

же бедно живёт приют.

      Как же в Лондоне наших бьют.

      Миром плачем на весь ТикТок.

      Мы российские, с нами… – ОК.

      Отовсюду идёт беда.

      Не забудь посмотреть сюда

      И туда смотри – цепеней.

      Отвлекаться ни-ни не смей.

      Разверни свой рецептор к нам,

      Хватит зыркать по сторонам:

      Хуже нету, чем быть вовне.

      Отдавай CTR стране!

      Пузырится гугнивый клаттер.

      Сыплют искрой фракталы-призмы.

      И рисуется мрачный паттерн

      Под эгидой патернализма.

      Назовём его Паттерналити.

      Сверхколосс, нипочём не свалите,

      Не получится ничего.

      У него —

      Сто ножищ по пятьсот пудов,

      Лес перстов, миллионы ртов,

      Ну а функция – лишь одна:

      Обращать внимание на.

      «Вот, СМОТРИ» – ключевое слово,

      Суперскилл и первооснова…

      – Тебе не стыдно писать стихи? Я… фиг знает, мне было бы стыдно. Сорян за перебив. Этот вопрос всегда беспокоит, когда при мне начинают читать. Ладно рэпчанский, но тут-то…

      – Нет, конечно. Как может быть стыдно заниматься любимым делом. Тебе не стыдно в «Мортик» гасить на работе каждый день?

      – Я однажды подумал, что все поэты – бабы.

      – Феминисток на тебя нет.

      – Нет, по счастью.

      Дана остановилась и смотрела (нежно и брезгливо? Тревожно и насмешливо? Неопределённо смотрела – как он того и заслуживал) на огромного в сравнении с ней, столь же дубоватого (теперь уже очевидно), напрочь лишённого даже подобия манер бритоголового расхлебая, в уме своём даже сейчас явно играющего в Mortal Combat – безмятежно, с полной отдачей. Витя, точно, готовил в уме яростную схватку – «спарринг» в названии Даниной поэмы настроил его мысли на битву. Всё в его реальности превращалось в игры – беседа с начальником, неприятная сцена с родителями, общение с друзьями в баре, всё обрастало фоном игрового поля, фразы становились облачками реплик, всё преображалось в разноцветный, мелькающий сет с преобладанием оттенков крови и пламени. От душераздирающего приступа скуки (он не мог слушать стихи даже из вежливости) Витя давно нарисовал в своём воображении Паттерналити – угрюмого серо-стального монстра с густым пупырчатым узором устрашающих огненных глаз на прямоугольном, как экран компьютера, мертвенном лице – и сейчас ждал, кого поэтесса («поэтка? Вот тупое-то слово») выведет к нему на ринг.

      – Если это всё сложно невозможно для твоего инфантильного сознания-недопонимания, то я могу простыми словами своими всё объяснить без проблем тебе, Вить. – Дана не могла читать дальше: она видела, что собеседник не с ней. – Смысл, Витёк таков: нас со всех сторон обложили, по полной обслужили, сосут наше драгоценное 24 часа бесценное, без вопросов всеми возможными и невозможными спосо…

      – Да хорош, ты чего. Я всё выкуп а ю. Всё пойму я. Не дебил. Продолжай, эта тема мне заходит.

      Витя нервно захлопнул ноут (отобрали игрушку) и оборотился к ней с таким пронзительным и деланно-внимательным видом, что Дана на секунду потерялась