Мой дом. Михаил Коротунов

немного персонажей, обитателей дома. Странно, но до сих пор я помню всех его жителей. Это был единственный, как выяснилось позже, дом, в котором мы знали всех по имени и отчества, кто и где работает, где они жили раньше, кем работали до войны, были на фронте или в оккупации, знали их далёких родственников, сотрудников, и много дополнительной информации, которая нам так и не пригодилась.

      В квартире номер один жила Анна Захаровна. Она была незаменима в своей готовности выдать нам прямо из окна чашку холодной воды, когда мы, набегавшись, оказывались в изнеможении. Она работала в медучреждения. То ли ЛОРом в психиатрии, то ли психиатром в ЛОР отделении. Частенько из ее окна выглядывали какие-то разновозрастные дети, которым по нашему глубокому убеждению удалили, или собрались удалить гланды. Анна Захаровна одиноко жила в двухкомнатной квартире, была словоохотливая с соседями, и даже поливала из шланга палисадник с цветами.

      Во второй квартире жила тётя Катя. Как и у Анны Захаровны у нее не было мужа, но были дети, Борис, старшеклассник, и Алла, ущербная девица, которая училась в интернете. Тётя Катя работала кладовщиком в неведомом учреждении и все соседи подозревали, что она страшно ворует, но все добро тщательно скрывалось, так что жилище ее было погружено в бедность. Борис неизменно был на стороне тех, кого обижают. Он решительно прекращал драки, которые редко велись по принципу «один на один», когда становилось горячо, я глазами искал этого поборника справедливости. Это был настоящий Второй фронт. Возможно, он симпатизировал моей старшей сестре, но хотелось верить, что он поступал вполне искренне. Часто его вмешательство запаздывало, как например, когда Сашка Бутримов бросил в меня ни с того, ни с сего кирпич в голову. Он прибежал, конечно, но было слишком поздно, по лицу лилась кровь. В этом случае силы быстрого реагирования опоздали. Меня отвезли в больницу, где зашили рану, и уже на следующий день я гордо сиял белыми бинтами, практически не хуже Чапаева.

      Третью квартиру занимали учителя. Интеллигентные люди, выходцы с Урала. У них были не менее замечательные дети, Саша и Оля. Саша был едва ли не самым серьезным во дворе, посещал секцию бокса, учился на отлично и вообще был, во всех отношениях, положительным персонажем. За это его не любили дети из пролетарских семей. Они во всем конкурировали с ним и при всяком удобном случае подставляли, как могли, неизменно издевались при каждом удобно случае. В общем, наше положение было во многом схожим, и, если бы не разница в возрасте, мы точно объединились с ним в замечательный тандем. С Олей нас разделял целый год. Это катастрофическая разница в возрасте. Во дворе были дети максимум на год старше нас, остальные были старше на четыре и более года, а это уже ничем не заполненная пропасть. Младших на год-два мы еще признавали в своей стайке, но меньших с нами не было. И вот, в то время как вся наша диетическая группа щеголяла в босоножках с весны