Глаза странника. Маргарита Дорофеева

пошла.

      Мое любопытство било через край. Я зарылась в куст боярышника, безобразно исцарапав колючками все незакрытые части тела, раздвинула ветки и, не отрываясь, заворожено, наблюдала чужую, незнакомую мне, жизнь: резкая гортанная речь, крики чумазых ребятишек, ворохи тряпья, храп лошадей у кромки берега. Пестрота, хаос и запах… Особый запах только что разожженного костра, конского навоза, помятой травы, незатейливого цыганского варева, немытых тел. Его привезли эти люди и, кто знает, может быть, уже завтра увезут, скроют за горизонтом вместе с собой. Исчезнет частица иной жизни, эпизоды которой я сейчас жадно выхватываю взглядом, ловлю обонянием и слухом.

      Как и прежде, запахнет лугами, водой, разогретой солнцем землей. Аромат моего мира, непреходящий, вечный, любимый…

      Старая цыганка…

      Не слышала, как она подкралась сзади, будто материализовалась из воздуха.

      – Любопытно? Пробовала нашу жизнь к себе примерить?

      Моё испуганное «Ой!» превратилось в нечленораздельный хрип.

      – Ишь, побледнела!

      Я подняла глаза: она смотрела на меня в упор, нахмурив густые с проседью брови. Мои руки мгновенно стали ледяными, кровь гулко застучала в висках. Я застыла, словно пригвожденная к месту, лишь глаза жили отдельной жизнью, машинально отмечая детали её внешности. Судя по морщинам, избороздившим лицо, цыганка была довольно стара- из-под выцветшего платка выбивались серебряные пряди волос, бесконечное множество юбок различной длины напялены одна на другую, гирлянды бус и украшений- амулетов обвивали старческую шею…

      – Т-ш… Молчи. Старая Зара не сделает тебе ничего плохого.

      Она подошла вплотную, чуть склонилась, пытаясь разглядеть меня поближе. Я вскочила на ноги, выпрямила затекшую от долгого сидения в одной позе спину, резко отстранилась. Почувствовала, как по спине сбегает, щекоча, струйка пота.

      – И вправду напугалась. Напрасно… Поди и сядь вон на тот большой камень, видишь?

      Камень и впрямь был огромен, плоский и широкий. Цыганка явно намеревалась подсесть рядом.

      Я молча повиновалась, а она следом пошла.

      – Садись, не бойся. А то за страх накажу! – рассмеялась.

      – Накажете?..

      – Угу…

      Она примостилась рядом со мной.

      – Дай, красавица, погадаю…

      Знакомая песня… Надо полагать и сюжет будет развиваться по давно прописанному сценарию.

      – Да нет, не так, как все, – возразила она, будто услыхав мою мысль.– Не так, как думаешь… Руку дай, вот эту….– цыганка схватила крючковатыми пальцами кисть моей левой руки, развернула ладонь и поднесла к глазам.

      Я дернулась, оголяя этим непроизвольным жестом свой страх.

      – Не бойся, говорю! Не мешай старой Заре!

      Пришлось сдаться. Меня удивляло её упорство в желании посмотреть мои руки. Я тупо глядела перед собой, отстранённо наблюдая, как та, подслеповато щурясь, вперилась в хитросплетение линий на моей руке.

      Потом