Калейдоскоп. Рассказы и повести. Варвара Рыжкова

подобрать не могу. Она никогда не говорит, она только вещает. В тот момент она вещала о героях, о том какое благородное дело – созидательный труд и тому подобную околесицу. А потом сказала мне, что нам надо стать чище и совершеннее, и поэтому мы будем заниматься волонтёрской работой. Этого ещё не хватало! Тут уроки списывать не успеваешь, а она вон чего придумала! Я собирался высказать ей все свои возражения, но почему-то промолчал, как у меня всегда в таких случаях бывает. Римма продолжала свою лекцию, а я чувствовал, что с этой минуты кроме двух портфелей – моего лёгкого и Римкиного тяжёлого – на меня обрушилась какая-то новая, непомерная тяжесть.

      Мы пришли к Римме, и она ни с того ни с сего позвонила Егору и пригласила домой и его тоже. Я сидел вяло и ко всему безразлично: теперь уже всё равно.

      Егор пришёл. За ним трепыхались полы его пальто. Одна – понуро, видимо из-за домашней взбучки, другая – чуть веселее, потому что Римма пригласила его к себе домой. Правда, увидев меня, Егор скис, а когда увидел на столе гору учебников и понял, чего Римма от него хочет, скис ещё больше.

      – Курите? – спросила Римма.

      Мы дружно мотнули головами.

      – Правильно делаете, – сказала Римма, – если б курили, я бы начала вас отучивать.

      Я про себя охнул и решил, что теперь уже никогда не начну курить. По-видимому, Егор подумал о том же.

      Потом началось «хождение по мукам»: Римма заставила нас сделать всю математику и биологию, и, как я ни сопротивлялся, всё понял и запомнил. Егор страдал вместе со мной, и я почувствовал к нему симпатию.

      Потом начался форменный кошмар. Римма вместе с другими волонтёрами повела нас наводить в городе порядок к майским праздникам и, «совмещая приятное с полезным», читала нам вслух стихотворение Лермонтова «Бородино».

      – Римус! – взмолился Егор. – Пожалей нас! Зачем нам заниматься такой ерундой? И без нас город нормально выглядит, а стихи с нас уже год как не спрашивают!

      – Ничего-ничего, – Римма стала похожа на Великого инквизитора, – приберёте немного, не переломитесь. А сбежите – списывать не дам!

      Мы сметали с тротуаров мусор под торжественное: «Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы!» Мы вкалывали как тридцать три богатыря, и всё равно понимали, что богатыри – не мы. Мы пробежались по ближайшим домам с распылителями и закрасили все надписи, которые начертали на каменных плитах и деревянных заборах безымянные представители современного искусства.

      – Эх, жалко! – сокрушалась Римма. – Всех надписей не замазали! Ну ничего, город маленький, успеем.

      Мы с Егором только сейчас поняли, что наш город большой, просто огромный! Это ничего, что тут всего две школы да одна библиотека. Зато здесь около пятисот домов, и у каждого минимум четыре стены или стороны забора. И по меньшей мере треть из них придётся приводить в порядок.

      Эх, чего не сделаешь для дочки следователя! В особенности,