Волшебник Изумрудного города. Все сказочные повести. Александр Волков

казну Урфина Джюса. Наш Изумрудный город перестанет быть изумрудным. Вот что там делается!

      – Проклятье! – воскликнул Железный Дровосек. – Хотел бы я оказаться лицом к лицу с этим Урфином Джюсом и его деревяшками, и чтобы в моей руке был топор! Уж я бы позабыл для такого случая, что у меня мягкое сердце!

      – Для этого надо действовать, а не сидеть со связанными руками, – ехидно сказала ворона.

      – Я попробовал развязать Дровосеку руки, да у меня не хватило силы, – смущенно признался Страшила.

      – Эх, ты! Смотри, вот как надо!

      Кагги-Карр заработала своим крепким клювом, и через несколько минут веревки свалились с Дровосека.

      – Как хорошо! – Дровосек с наслаждением потянулся. – Я был все равно как заржавленный… Теперь спустимся вниз? Уверен, что смогу сломать дверь.

      – Бесполезно, – сказала ворона. – Там стоят на карауле деревянные солдаты с дубинками. Надо придумать что-то другое.

      – Выдумки – это дело Страшилы, – молвил Железный Дровосек.

      – Ага, я тебе всегда говорил, что мозги лучше сердца, – воскликнул польщенный Страшила.

      – Но и сердце – тоже стоящая вещь, – возразил Дровосек. – Без сердца я был бы никуда не годным человеком и не мог бы любить свою невесту, оставленную в Голубой стране.

      – А мозги… – снова начал Страшила.

      – Мозги, сердце, мозги! – сердито оборвала ворона. – Только одно это от вас и слышишь! Тут не спорить надо, а действовать.

      Кагги-Карр была несколько ворчливая птица, но превосходный товарищ. Чувствуя ее правоту, друзья не обиделись, и Страшила начал думать.

      Думал он долго, часа три. Иголки и булавки от напряжения далеко высунулись из его головы, и Дровосек тревожился, что, быть может, это вредно его другу.

      – Нашел! – крикнул наконец Страшила и хлопнул себя по лбу с такой силой, что в ладонь вонзилось с десяток булавок и иголок.

      Ворона, тем временем сладко дремавшая, проснулась и сказала:

      – Говори!

      – Надо послать письмо в Канзас, к Элли. Она очень сообразительная девочка, обязательно что-нибудь придумает.

      – Хорошая мысль, – насмешливо протянула Кагги-Карр. – Интересно только, кто понесет письмо?

      – Кто? Да ты, конечно! – ответил Страшила.

      – Я? – изумилась Кагги-Карр. – Мне лететь через горы и пустыни в незнакомую страну, где птицы лишены дара речи? Хорошая выдумка!

      – Если ты не согласна, – сказал Страшила, – мы не будем настаивать. Мы пошлем в Канзас другую ворону, помоложе тебя.

      Кагги-Карр возмутилась:

      – Другую? Помоложе?! Если мне исполнилось всего сто два года, вы уже готовы называть меня старухой? Так знайте, что у нас, ворон, такой возраст считается совсем юным. И что сделает другая ворона? Во-первых, она заблудится и не доберется до Канзаса. Во-вторых, она не найдет в Канзасе Элли, потому что не видела ее. В-третьих… словом, письмо понесу я.

      Железный Дровосек сказал:

      – Для письма нужен мягкий, но прочный