Голубой горизонт. Уилбур Смит

а остальное даже сжечь не успели! Я собрал все, что может пригодиться.

      Пока Зама помогал ему снимать с лошади груз, Джим спросил:

      – Куда они направляются?

      – Как ты и надеялся, Ксиа ведет их обратно на запад, прямиком к колонии. Но идут они медленно. Большинство белых людей плохо себя чувствуют. Их сапоги хороши для верховой езды, но не для пешей ходьбы. Жирный полковник уже хромает и опирается на палку. Не похоже, что он выдержит долго, и точно не те десять дней, которые им нужны, чтобы добраться до колонии. – Баккат внимательно посмотрел на Джима. – Ты говорил, что не хочешь его убивать. Но его могут вместо тебя убить горы.

      Джим покачал головой.

      – Нет, Стефанус Кейзер не дурак. Он отправит Ксиа вперед, в колонию, за свежими лошадьми. Может, он и похудеет немного, но не погибнет, – заявил он с уверенностью, которой не чувствовал.

      А мысленно он добавил: «По крайней мере, я надеюсь, что не погибнет».

      Джим совсем не хотел, чтобы смерть Кейзера упала камнем перед дверью дома его семьи.

      В первый раз за много недель им не приходилось мчаться во весь опор, чтобы оторваться от преследования. Баккат нашел в брошенных отрядом Кейзера седельных сумках небольшой мешочек муки и бутылку вина. Луиза испекла на углях плоские пресные лепешки, приготовила мясо и требуху антилопы, и они запили все это отличным старым кларетом Кейзера. Алкоголь для племени сан был самым настоящим ядом, и Баккат, глупо хихикая, чуть не свалился в костер, пытаясь встать.

      Меховые накидки просохли после грозы, прошедшей накануне, и теперь, набрав побольше кедровых веток, чтобы поддерживать душистый огонь в костре, путники смогли в первый раз за много ночей насладиться спокойным сном.

      Рано утром они отправились дальше – сытые, отдохнувшие, верхом; они ехали к месту встречи у холма Голова Бабуина. Только Баккат все еще страдал от последствий трех глотков вина, выпитого им накануне.

      – Я отравился, – бормотал он. – Я теперь умру!

      – Нет, не умрешь, – заверил его Джим. – Твои предки не станут забирать к себе плута вроде тебя.

      Уже три дня полковник Стефанус Кейзер с трудом тащился вперед, хромая, опираясь на посох, вырезанный для него капитаном Коотсом. С другой стороны его поддерживал Гоффел, один из солдат-готтентотов. Дорога казалась бесконечной: крутые спуски сменялись опасными подъемами, на которых под ноги то и дело подворачивались камни. За час до полудня третьего дня такого марша Кейзер окончательно утратил силы. Он со стоном опустился на небольшой валун рядом со звериной тропой, по которой они шли.

      – Гоффел, никчемный ублюдок, сними с меня сапоги! – рявкнул он, вытягивая одну ногу.

      Гоффел вцепился в большой пыльный заскорузлый сапог и пошатнулся назад, когда тот слетел с ноги полковника и остался в его руках.

      Остальные собрались вокруг и в страхе уставились на открывшуюся ногу. Носок превратился в окровавленные лохмотья. Вздувшиеся на коже пузыри