Золотой Демон. Александр Бушков

кусками, – но лучше все же, чем ничего, благо чай вскипятить можно и в возке, на собственной бульотке.

      Судя по запаху, на сей раз достались пельмени.

      – Подожди минуточку, сейчас я все налажу… – сказала Лиза и, осторожно держа судок на весу, исчезла в возке.

      Мимо в направлении хвоста обоза промчался Митрошка, ловко балансируя двумя полнехонькими судками. Потянув портсигар из кармана, поручик сделал пару шагов в сторону облучка, присмотрелся.

      Что-то тут было самую чуточку не так. Его ямщик Кызлас, шантарский татарин, обычно на каждом привале немедля соскакивал с козел, разминал ноги, приплясывал, болтал со своими ближайшими «сослуживцами», одним словом, живостью напоминал капельку ртути, когда ее гоняют дети на блюдце. Сейчас он – впервые за все время путешествия – понуро сидел на облучке, сгорбясь, зажав в зубах кривую трубочку, которая, похоже, погасла давным-давно.

      Для человека непривычного лица шантарских татар казались бесстрастными азиатскими масками, однако Савельев, с детства с ними обвыкшийся, прекрасно усвоил, что они обладают богатейшей мимикой, пусть и своеобразной. А потому без труда усмотрел на раскосой лунообразной физиономии печаль…

      – Кызлас, – сказал он озабоченно, – ты что, захворал?

      Хворать в подобном диком безлюдье – хорошего мало… Поручик все произнес на языке шантарских татар, который, вероятнее всего, со временем и забудет от отсутствия в Санкт-Петербургском военном округе регулярной практики.

      Ямщик словно бы его не видел и не слышал.

      – Кызлас! – прикрикнул Савельев. – Захворал, что ли?

      Только теперь ямщик словно бы очнулся, вынул изо рта трубочку, и в самом деле погасшую, уставился на нее изумленно, оторопело оглянулся вокруг, словно очнувшись от дремы.

      – Заболел? – спросил поручик. – Что-то ты притих… Ямщик помотал головой:

      – Тут не болит, – он похлопал себя по животу. – Душа что-то разболелась, Петрович. Плохо…

      – Тебе?

      – Да не мне, – сказал Кызлас, хмуря брови так, словно мучительно подыскивал подходящие слова. – Что-то мне кажется, будто все вокруг плохо… Душу давит…

      – С чего бы вдруг? – пожал плечами поручик. – Может, это у тебя на непогоду? Бывает… Иные заранее чувствуют.

      Он с некоторым беспокойством поднял глаза к небу – ясному, безоблачному, густо-синему с розово-золотистой полосочкой заката на горизонте. Страшных рассказов о жутких буранах на Большом Сибирском тракте, губивших под снегом целые обозы, он с детства наслушался предостаточно, однако давно знал, что это – не более чем сказки. Такого попросту не бывает. Разве что приезжих из России умышленно пугают страшными россказнями о погибельных вьюгах, засыпающих обозы снегом на высоту нескольких человеческих ростов, – а потом мол, к весне, когда снега примутся таять и сходить, взору путника открывается ужасающая картина, десятками стоят замерзшие лошади и люди, скопищем чудовищных статуй. Он и сам на этот счет был не без греха, а уж Самолетов, по