Золотой Демон. Александр Бушков

заметочку. Некий французский журналист спешил сообщить согражданам интересную новость. Будучи в Петербурге, он прослышал в достаточно влиятельных кругах бомонда, что в высших сферах власти российской зреют серьезные планы проложить сквозь сибирские пространства железную дорогу – от Челябинска до самого Владивостока, что, по компетентным разговорам, уже высочайше одобрено.

      – Каково, Аркадий Петрович?

      – Заманчиво. Но сомневаюсь я… – сказал поручик чистую правду, – семь тысяч верст…

      – Иными словами, по выражению нашего знаменитого поэта – вот только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе? – усмехнулся Самолетов. – Да полноте, узрим, не успев состариться. Народишко у нас привычен горы сворачивать. А хорошо бы поскорее! – он сверкнул великолепными зубами, протянул с самым серьезным видом: – Эх, и развернулась бы торговлишка… Не то что ныне, тащиться на этих наших Росинантах… – он оглянулся на длиннющий обоз. – С железной дорогою, я так прикидываю, любой товарец будет в Петербурге этак дней за десять…

      – Вам виднее, – сухо сказал поручик.

      – Доля наша такая: убогая, скучная, торговая… – с показным смирением понурился Самолетов. – Вам, военным людям, живется проще: грянет экая большая война, проскачете посреди баталии со сверкающей сабелькой наперевес, вернетесь весь в звездах да прегустых эполетах. И быть вам, Елизавета Дмитриевна, генеральшей в совсем еще нестарые годы… А мы, что ж… Камешек ломаем на барские поделки, чаек возим, копеечками звеним. Скукотища, тут вы правы…

      Он неловко разжал пальцы – и золотой фунтовый шарик тяжело ухнул в снег, пробив его и скрывшись с глаз.

      – Потеряете, Николай Флегонтович! – ойкнула Лиза.

      – Да пустяки какие, было б о чем горевать… – с некоторой рисовкой произнес Самолетов, не делая никаких попыток нагнуться. – Один уж посеял в Петербурге, покидая ресторацию и будучи, по совести признаться, весел… А вот самое смешное, что мог он у крылечка до-олго пролежать, – кто ж сообразит, что этак вот буднично фунт золота валяется в пыли…

      Все же, присев на корточки, он небрежно запустил пальцы в дыру, нашарил свою игрушку, вытащил, смахнул снег. Глядя через плечо поручика, удовлетворенно сообщил:

      – Ага! Митрошка бежит, ужин разносит… Пора и мне в свое походное пристанище. Заглядывайте, Аркадий Петрович, если надумаете в видах коньячку. Мое всегдашнее почтение, Елизавета Дмитриевна! Он церемонно раскланялся и направился к своему возку. Лиза откровенно улыбалась.

      – Аркашенька, милый… – сказала она со вкрадчивой насмешкой, – очень глупо терзаться ревностью, когда никаких поводов и нет вовсе…

      – Я не терзаюсь, – насупясь бросил поручик.

      – Терзаешься, я вижу… Глупо. Ты его еще на дуэль вызови за самые невинные разговоры.

      – А хорошо бы, – мечтательно сказал поручик.

      – Мальчишка. Как тебя только в Петербург присмотрели… И что же ты там будешь