Феноменальный П. Т. Гелиодор. Гвидо Згардоли

что пример доктора Симмонсона вдохновляет её на занятия медициной. П. Т. не упускал возможности её поддеть, намекая, что ею движет скорее интерес к неотразимому доктору, чем к медицине.

      У согнутого и высохшего Руфуса Свитчайлда были редкие желтоватые волосы до плеч. То ли от нервов, то ли от постоянного бормотания голова у него постоянно тряслась. Его широкий лоб был иссечён глубокими, как борозды, морщинами, а глаза выцвели от старости. Всё в нём наводило на мысли о древности и дряхлости. Конечно, не так легко было поверить в то, что ему уже больше ста лет, что он преподавал азы знаний молодому Джорджу Вашингтону, а во время борьбы за независимость стоял с ним рядом и они вместе стреляли из пушек в англичан.

      Но П. Т. Гелиодор, когда он что-то рассказывал, умел быть уверенным и в то же время убедительным, и ему с готовностью верили.

      – Так как насчёт карамелек? – спросила Сельма.

      Они пересекли главную улицу и вошли в лавку.

      Мистер Свитчайлд не удостоил их взглядом, будучи занят изучением склянки со снадобьем от доктора Симмонсона; старый Диббл, наоборот, тотчас развернулся к вошедшим здоровым глазом и, лишь увидев, что пакостника П. Т. Гелиодора сопровождают сразу три девочки, немного успокоился.

      – Видишь его? – прошептал П. Т. на ухо Алисе. – Это старик Диббл, самый странный житель во всём Аспиноке… или даже в целом Коннектикуте!

      Алиса смотрела на него, ожидая подробностей.

      – Видишь, как его разделило на две части? – продолжал П. Т. – Словно линией рассекло ото лба до… паха. Видишь линию?

      Алиса кивнула.

      – Он таким родился. Одна половина как у любого человека, а другая родилась старой. Так вот, в его теле живут двое. Два брата, один с одной стороны, а другой с другой. Как близнецы, только разные.

      Эрма и Сельма уже не слушали его. Они слишком хорошо знали рассказы П. Т. Сёстры принялись бродить по лавке, разглядывая товары на полках и в ящиках. Девочки нечасто заходили в лавку, ведь у обеих было много дел, особенно у Эрмы, которая, несмотря на любовь к медицине, после смерти отца тоже стала работать на миссис Генриетту, чтобы принести в дом хоть что-то.

      – Одна его половина стареет, – продолжал шептать П. Т., – а другая молодеет. Можешь себе представить? Через несколько лет одна половина умрёт, а другая – только родится! Такое явление даже доктор Симмонсон не может объяснить. Недавно он обсуждал его с почтенными коллегами из Нью-Йорка и Бостона, но даже тем неизвестно, что это за болезнь. Вот почему его прозвали Двулицый Диббл!

      – Чего желаете? – громовым голосом спросил старый Диббл, когда тщедушная фигура Руфуса Свитчайлда скрылась за дверью и потом еще раз появилась возле толстого мутного стекла витрины.

      – Нам мятных и лакричных карамелек на один никель, – прощебетала Сельма.

      Диббл несколько мгновений наблюдал за П. Т. Мальчик неподвижно стоял у края прилавка рядом с девочкой, которую Диббл прежде не видел. Казалось, девочку окружал водяной пузырь, отделявший её от остального мира. Диббл взял железный