Внук Великого князя. Вторая жизнь. Виталий Свадьбин

братка, уж больно мудрёные. Не для моей головы такие задачи решать. Из нас двоих ты больше образованный и всегда соображал лучше.

      – Хорошо. Вот чтобы ты Гриша сказал, если бы узнал, что ждут наше отечество великие испытания и что прольются реки крови, и людей погубят не тысячи, а миллионы, десятки миллионов? – выдал я так сказать пробный шар, от чего Григорий уставился удивленно на меня.

      – Ох мать, ты где такие страсти набираешься? Сны плохие видишь никак?

      Если бы сны Гриша...... мучает меня такой вопрос. Ты ведь знаешь, что была остановка сердца у меня, за чертой я побывал Гриша, за чертой.....

      – Дааааа..... Я и думаю душой вроде ты изменился, а тут вон какое дело, – по лицу Григория было видно, что он задумался, потом налил нам ещё и мы выпили.

      – Вот там мне показали эти знания, как страшную сказку. А теперь это гложет меня Гриша и поделиться не с кем. Вот только ты у меня.

      Григорий закурил и так мы сидели молча раздумывая. Он над тем, что я сказал, а я над тем не поторопился ли я. Докурив папиросу Григорий снова разлил коньяк и не дожидаясь меня выпил. Я достал еще бутылку. Григорий снова налил и выпил, закурив очередную папиросу он внимательно посмотрел на меня и продолжил разговор.

      – Помнишь Ваня, как меня за проказы наказывали, а ты разделял наказания со мной, а потом я спрашивал тебя «Что же ты дурья башка подставляешься, ведь нет твоей вины?» и ответил ты мне тогда «Я Гриша всегда на твоей стороне буду, даже если ты виноват». И стал ты мне в тот миг роднее родного. А как мы с тобой вдвоём противу десятка стояли, спина к спине, в соседней станице из-за казачки за которой я ухлёстывал. Я, Ваня, твои слова на всю жизнь запомнил «Прикроем брат спины друг другу, не посрамим чести казачьей». Много примеров могу привести, но не разу ты не дрогнул и меня не продал, – Григорий снова закурил.

      Мы снова помолчали, выпили ещё по одной. Потом Григорий поднял на меня почти трезвые глаза и заговорил.

      – Вспомнил я, как ногу подвернул, тогда нам лет по двенадцать было, а ты меня на закорках тащил, без малого десять вёрст. Даааа. Вот что я скажу, Ваня, я также как и ты на твоей стороне, за тебя хоть на каторгу хоть в бой, скажешь резать кого, будем резать. Вот такое моё тебе слово, – опустил голову и вновь задумался.

      – Спасибо Гриша. Другого я от тебя и не ожидал. Одно скажу на подлые дела не позову тебя, а коль кому кровь пустить придется, честно скажу для чего и почему. В том слово тебе даю, – закончил я такой непростой разговор.

      Вскоре мы простились с Григорием и он ухал. А через два дня Гришу привезли с ранением в грудь. Получил он пулю на вылет, когда банду хунхузов в сотню сабель преследовал, не дал разорить русское поселение. В сознание Григорий пришел только на третьи сутки. Мне доктор выписку не давал, потому я чаще стал появляться в госпитальном приюте. Роман Иссидорович, оказался действительно хорошим хирургом. Вечерами я проведывал Григория и оставался побеседовать с Панковым.

      В одной из бесед с доктором я намекнул, что хочу