Мне тебя заказали. Ольга Бруснигина

начала определить цель. Вдруг я была бы согласна приехать сюда по собственной воле.

      – Нужно было наверняка. Ты бы взяла время на раздумье, не факт, что согласилась бы с условиями.

      Михаил обтер ладонью бритую голову

      – Есть еще один пунктик, – добавил он.

      – Секретность, – догадалась Карина.

      – Умница. Никто не должен знать об этом месте.

      Карина поморщилась. В отличие от Тины, мужчина вызывал у нее неприязненное отношение, тем более после «теплого» знакомства с его кулаками.

      Михаил открыл двери казармы и пропустил их вперед себя. Девчонки оказались в длинном узком коридоре. Внутри помещения пахло сыростью, застарелостью спертого помещения и еще чем-то неприятным, похожим на пресловутое общажное учреждение.

      – Почти как дома, – призналась Карина.

      Ей не привыкать к ароматам казенных стен, насквозь пропитанным безнадегой.

      – Рад, что тебе нравится, – усмехнулся Михаил, – хотя, признаюсь, думал, что ты бездомная.

      – Детдомовская я, – напомнила Карина, – у меня всегда был дом.

      – И сотня жильцов в нем, – дополнил Михаил скороговоркой.

      Карина еще раз убедилась: Михаил – отвратительный тип, с отсутствием чувства юмора. Скорее, его юмор больше походил на издевки. Поэтому она не стала развивать тему.

      Прошли вперед по коридору с нескончаемой вереницей дверей, за которыми ни звука.

      – Тсс! Все уже спят, – предупредил Михаил, прикладывая указательный палец к губам.

      Только старые половицы были иного мнения и отзывались на их шаги противным скрипом.

      – А вот и ваши апартаменты-люкс! – открывая дверь, обозначил Михаил.

      – Я не пойду, – заартачилась Тина, чувствуя что-то неладное,– мне здесь не нравится.

      Михаил не стал вести церемонию уговора и втолкнул обоих внутрь.

      – Спокойной ночи, куколки!

      Чмокнув от души свою широкую ладонь, он отправил им воздушный поцелуй.

      – Не скучайте. Завтра я вас навещу. Особенно ты, – указал он на Тину.

      В замочной скважине с обратной стороны дважды повернулся ключ, а после наступила абсолютная тишина: ни шорохов, ни стуков. Девчонки слышали только свое беспокойное дыхание.

      – Тин, мне немного страшно, – призналась Карина.

      – Я никому не позволю обидеть тебя.

      – А я – тебя.

      И больше ни одного лишнего слова. Молчание, порой говорит куда красноречивее. Крепким узлом связались две их судьбы с того самого момента, как они оказались взаперти в фургоне – подруги по несчастью.

      Ночевали в тесной каморке, на некоем подобии постелей – жесткие неудобные дощаные полки, ставшие испытанием для спины. Карина вертелась, как юла, пытаясь выбрать удобное положение. К тому же после драки с Тиной остались синяки и царапины, которые давали о себе знать. Карина потрогала рассеченную губу, начинающую опухать.

      – Не спишь? – прошептала она в темноту.

      – Не-а, – тут же ответила Тина.

      – Все тело ломит, будто под