Механическое сердце. Искры гаснущих жил. Карина Демина

Ее голос почти рвется, и Кэри приседает на корточки и зажимает уши ладошками. А кусок грудинки выпадает из рукава на подол, оставляя пятно. – Еще скажи, что я не права.

      – Ты права, дорогая, но…

      – О, я терпела твоих любовниц, которых ты не давал себе труда скрывать. – Женщина останавливается напротив убежища Кэри. И Кэри разглядывает бабочек, вышитых на подоле ее платья. Ткань темно-зеленая, как срез зрелого малахита, а бабочки черные. – Ты приводил их сюда! В мой дом!

      Отец вздыхает:

      – Эдганг, не при слугах…

      – Да неужели? Ты вдруг стал стесняться слуг?

      – Пойдут слухи…

      – О тебе уже ходят! О том, что ты потерял остатки совести. – От женщины пахнет духами, и этот пряноватый запах завораживает Кэри. Запах и бабочки. Почти живые, почти настоящие. И преодолев страх, Кэри протягивает руку, касается подола липкими пальцами. Бабочка не улетает. Она скользкая, а ткань – мягкая. – И если любовниц я терпела, то твоего ублюдка… о чем ты думал, забрав ее?

      Отец молчит. И женщина тоже. Тишина становится невыносимой, и Кэри очень-очень осторожно убирает руку. На бабочке остается клок пыли. Откуда только взялся?

      – Ну? И где она?

      – Эдганг…

      – Где, я спрашиваю? Или ты собираешься ее прятать?

      Сапоги отца покрыты грязью. Они скрипят, и каждый шаг приближает их к Кэри. А она раздумывает над серьезным вопросом: следует ли снять пылинку с юбки дамы или же не рисковать? Леди сердита. Вдруг еще сильней рассердится?

      – Не собираюсь, – теперь он говорит жестко. – Девочка будет жить со мной.

      – С тобой? Нет, дорогой. Она будет жить в моем доме! И носить имя моего рода, на которое ты и прав-то не имеешь… мой отец…

      – Слишком много тебе позволял. Вырастил эгоистичную стерву, которая…

      – Которая что?

      Кэри все-таки решилась и очень быстро протянула руку, схватив серый клок.

      – И на женщину не похожа…

      Молчание.

      – Эдганг, – теперь он говорит мягче, – если бы ты стала немного… добрей, мне бы не понадобились любовницы. Я ведь любил тебя…

      – Или мое имя и положение?

      Она не уступит. И Кэри, затаившись в убежище, ждет. Ей жаль бедных бабочек, которые не могут улететь от злой женщины. А ссора все длится и длится. Они то срываются на крик, то на шепот. Потом все уходят, и, выбравшись из тайника, Кэри бежит к себе. Она торопится, но не успевает, сталкивается у порога с леди, которая столь высока, что, для того чтобы рассмотреть ее лицо, Кэри приходится задирать голову. И все равно лицо это скрыто короткой темной вуалью.

      А на шляпке перо. Как куриное, но ярко-красного цвета.

      Откуда леди его взяла?

      – Эдганг… – отец стоит рядом с женщиной и, в попытке примирения, протягивает руку, – это просто-напросто ребенок!

      – Твой незаконнорожденный ребенок, – она шипит и бьет по его руке, – который позорит и меня, и весь род.

      Кэри прижимается к стене и, запрокинув голову, смотрит на перо. Только на перо. Пожалуй, никогда прежде ей не было настолько