Хольмганг. Вадим Калашов

понимал – даже если выбор и будет принадлежать Флоси, он не выберет копья, зная, что противник не дружит с древковым оружием. А, значит, шансы Поединщика разделаться со Среброголосым, на первый взгляд, были неплохи. Но послать вызов без повода, если ты не скальд, которому Один, как известно, открывает больше, чем простым смертным, равно прослыть умалишённым.

      Конечно, можно было самому спровоцировать Флоси на вызов, но Гуннар знал, что за оскорбление, нанесённое Среброголосому, обидчика просто растерзают на части. Причём неважно, в каком племени произойдёт конфликт. Флоси выбрал дорогу бродячего скальда, а, значит, в любом уголке сурового Севера имел друзей, кроме, разумеется, родного фиорда. Родное племя всегда недолюбливает тех, кто вместо того, чтобы прославлять соплеменников и клеймить их врагов, сочиняет правдивые саги, разделяя героев не по цвету волос, глаз или материнскому языку, а лишь по одному признаку: ведут они себя как подлецы или как достойные люди?

      А если даже Гуннар бросит вызов и одержит достойную победу, то в открытую мстить совершившему убийство в честном поединке, никто не станет. Однако сколько сыновей фиордов будут отказывать ему в помощи там, где до этого не отказывали?.. А сколько хольмгангеров попытаются заработать вызов от того, кто убил их любимого сказителя?..Тех самых бывалых хольмгангеров, живущих только поединками и встречу с которыми на Ореховом поле он, умеющий трезво оценивать свои силы, видит лишь в страшных снах.

      Другое дело, пошли Флоси вызов сам безо всякого повода, как он сделал это с Ваги Острословом, неожиданно для последнего. Тогда, если скальд погибнет, считается, будто он умер по собственному желанию, получил от Одина послание с одним словом «достоин» и просто выбрал достойного воина, чтобы через его оружие попасть в Валгаллу. Но Гуннар Поединщик знал – от Флоси Среброголосого он такого подарка не дождётся никогда.

      И перечисляя в голове причины, по которым бродячий скальд не может познакомиться с его мечом, Гуннар не забыл главную. Если он будет искать ссоры с Флоси, то станет посмешищем ещё до того, как эта ссора закончится чьим-нибудь вызовом. Все будут понимать, что Гуннар обиделся на ту самую сагу, и хохот над ним прокатится от края до края земли викингов. Поэтому всё, что мог Гуннар сделать, это утешиться мыслью, что песен, где он предстаёт безупречным бойцом, всё-таки больше. Да ещё попытаться на глазах у людей переспорить обидчика.

      И Олаф-рус, имевший знакомство с Гуннаром до того, как они пожелали друг другу здравия на корабле старика, не назвавшего ни имя, ни племя, поразился тому, как поглупел бывалый хольмгангер за время разлуки. Ибо только редкостный болван сталкивается в словесной битве с тем, кто не только знает больше слов, но и умеет ими пользоваться не хуже, чем опытные воины мечами и копьями.

      – …И после того, что я только что сказал, ты ещё упорствуешь? Мол, Гордый Остров погрузился под воду больше чем наполовину, потому как что Мировая Змея Митгард, или Ёрмунгард,