Со мной так нельзя!: каким бывает насилие и как его распознать. Светлана Морозова

в среднем звене, тогда как в высших эшелонах власти их очень мало – непропорционально мало относительно общего количества.

      Образ творца по-прежнему связывается с мужчиной, тогда как женщине традиционно отведена роль его музы-вдохновительницы и в то же время заботливой жены, почти матери, которая избавляет талантливого человека от тягостей этого бренного мира, полностью обслуживает его.

      Мужчина имеет право идти вопреки своему окружению, отстаивая собственные идеалы, это признаётся его достоинством. Типичную женщину, напротив, растят с мыслью, что она обязана всем нравиться, ни в коем случае не возражать и не спорить. Порой это доходит до какого-то абсурда. Некоторым женщинам уже во взрослом возрасте приходится учиться защищать свои интересы и говорить «нет». Мужчину, который отстаивает собственную точку зрения, назовут упорным, волевым, женщину – сварливой, скандальной. От женщины требуют терпения – и потом удивляются: «Ну почему же ты так долго терпела насилие?! Наверное, тебе это нравилось».

      МАЛЬЧИКОВ УЧАТ: «Он тебя ударил? Дай сдачи!»

      ДЕВОЧЕК УЧАТ: «Он тебя дёрнул за косичку? Значит, ты ему нравишься!»

      Забота о собственном теле выражается по-разному. Для мужчины красота является чем-то необязательным и даже чрезмерным («Мужчина красивее чёрта – уже красавец»). Для женщины её внешность – дополнительный фронт работ, отлынивание от которого порицается («Фу, какие неухоженные брови!»). Если обсуждают личность, авторитетную в обществе, то на внешность мужчины обычно не обращают внимания, тогда как неидеальный внешний вид женщины послужит ей дополнительным упрёком («Она такая некрасивая и жирная, потому и злая»). То же самое касается сексуального аспекта: посчитайте сами, сколько раз скажут «Да мужика ей не хватает!» в дискуссии о женщине-политике.

      Мужчина хочет секса и имеет право его получать, а женщина несёт ответственность за его последствия. Область секса представляет собой царство двойных стандартов: это единственная область, где за преступление общественное мнение порицает не преступника, а пострадавшую сторону («Конечно, он её изнасиловал, но только потому, что она сама его спровоцировала»). Если речь идёт об аборте, никто не вспоминает, что в зачатии участвовали двое: в нём винят несостоявшуюся мать («Она убила ребёнка!»), но никогда не винят отца.

      В целом, набор женских добродетелей очень похож на тот, который раньше приписывался рабам: терпение, послушание, низкий интеллект, преданность, забота.

      «Ну, автор, – скажут мне, – откуда вы только набрали целую гору этих замшелых стереотипов?! Это всё давно уже не так!» В самом деле, все эти представления, вместе взятые – так сказать, одним пакетом, – существуют не во всех головах. Однако ни одно из них невозможно считать изжитым: они многократно повторяются в литературных произведениях, в фильмах и, конечно, транслируются в воспитании. Таким образом, людей растят с представлениями, что одни из