Солнце, луна и хлебное поле. Темур Баблуани

мне, что означает каждая деталь, зачем она и как надо заряжать пистолет и стрелять. Я напряженно слушал его.

      – Попробуй, – предложил он под конец. Я попробовал, и он остался доволен. Сел на тахту и потер здоровый глаз.

      Показания, которые я впоследствии дал ментам, полностью были придуманы Тамазом. Он довольно точно угадал, какие вопросы они зададут, когда, как и что будет со мной. Затем он объяснил мне, как вести себя в тюрьме, что важно и что – нет, когда и чего следует опасаться, как вести себя с другими заключенными. Проговорил почти два часа и закончил так:

      – Попавший туда должен помнить две вещи: не ждать ничего хорошего и быть довольным тем, что дела его идут не хуже, чем есть на самом деле. – Потом добавил: – Завтра пораньше пойду на Святую гору, найду Трокадэро, нужно, чтобы твои показания и показания Кусы и Романоза совпадали.

      Мне показалось, он был доволен, что ему подвернулся шанс услужить Трокадэро, и мне стало неприятно. «И этот порядочная сука!» – подумал я. Но, наверное, я был не прав.

      – Тебе главное успеть дать показания, а уж после этого – будь спокоен.

      Светало, когда я ушел от Тамаза, от напряжения у меня болело в затылке, я боялся напороться на Трокадэро или его парней: они могли появиться из-за любого угла или вырасти передо мной из-под земли – по сравнению с этим страхом все остальное почти теряло смысл.

      Я подошел к двору Манушак с задней стороны, света не было ни во дворе, ни в доме, стояла полная тишина. Перелез через забор и забрался в дом через кухонное окно, прошел коридор и тихонько отворил дверь в комнату Манушак.

      Манушак лежала, свернувшись калачиком, голова была на краю постели. Опустившись на колени, я рассматривал ее, не разбудил, не посмел, чувствовал почему-то, что виноват перед ней. Жалость к ней пронзила меня, что же она теперь будет делать, кто станет о ней заботиться, кто защитит. Наконец я осторожно поцеловал ее в голову и щеку и поднялся с колен. Дойдя до двери, я обернулся, она мирно сопела во сне. Я уходил, еле отрывая ноги от пола.

      Шел узкими улочками, спустился вниз, позади остался еврейский квартал, и возле Метехского моста ворвался в здание милиции, ворвался и перевел дыхание. Поднялся по деревянной лестнице, открыл дверь дежурной комнаты, встал перед заспанным лейтенантом с покрасневшими глазами.

      – Я Джудэ Андроникашвили, а точнее, Иосиф Андроникашвили. Знаешь, наверное, что случилось вчера утром на Кукии, ну так этих двух сук я порешил.

      Достал пистолеты и положил на стол.

      15

      На другой день меня допросил следователь. Кроме главного, я рассказал все так, как и произошло, почти ничего не изменил.

      – Да, но почему они не привели того парня с собой?

      – Стали бы они его показывать, пока денег не получили, – ответил я.

      – А когда получили, что потом?

      – Потом сказали нам, где его прятали.

      – А сами чем были заняты?

      – Деньги стали снова пересчитывать.

      Следователь потер лоб.

      – Они медленно считали, под кайфом были, а мы торопились, нас люди ждали.

      Он постучал ручкой по столу, я понял, мой ответ его не удовлетворил.

      – А