Взаимозависимые. Zago

флёрделисом шестигранник, украшенный аметистами.

      – Очень тяжело?– обеспокоенно спросила Инга.

      – Очень, шея будет затекать,– озабоченно ответила, стараясь держать голову ровно.

      – На служении потерпишь, а после, во время праздника, беги в пляс и танцуй, пока не слетит,– советовала девушка.

      – Еще и плясать в этом надо…кошмар…

      – Ничего, а потом, когда дочке передашь корону, расскажешь, как сама причитала в день свадьбы.

      – Во Франции свои обычаи. Возможно, я последняя, кто идет на бракосочетание в ней.

      Наш диалог прервал стук в дверь. На пороге стояли отец с матушкой в парадных одеждах, счастливо улыбаясь. Неуклюже повернулась к родителям, показав им всю красоту своего образа.

      Отец поцеловал меня в лоб, а матушка отдала семейную Библию, расцеловав в обе щёки.

      – Жениху уже не терпится увидеть свою невесту. День выдался снежным, ветра нет. Не замерзнете. Пришлось Гансу отдать мой парадный костюм. Хотел сыну его передать, но теперь Ганс – часть семьи. Ему идут наши одежды,– сообщил отец.

      – Дочка, кашу твою Грид уже достала. Настоится, пока в ставкирке будем. Ты много приготовила, всем хватит,– ласково погладив еще раз, сказала матушка.

      Отец встал по правую руку, матушка – по левую. Взяв меня под локти, направились к выходу.

      Родительская поддержка помогла преодолеть все препятствия. Сейчас путь казался особенно длинным. Волнение, тяжесть короны, мысли о будущем – все это не ускоряло. Каждый шаг давался тяжело. Уже подходя к лестнице и увидев толпу, испугалась и покачнулась назад.

      – Шшш, дочка, не трусь, тут все село собралось. На тебя, красавицу, пришли посмотреть. Не бойся, твоя судьба во Франции, здесь твой путь завершен,– прошептал батюшка.

      – Мне страшно,– тихо сообщила родителям.

      – Твоя мама в день свадьбы три раза падала в обморок. Так что ты держишься просто замечательно.

      – В день свадьбы у меня живот был больше, чем та запечённая тыква на столе,– не глядя на супруга, произнесла матушка.

      – И ты была волшебной, радость моя.

      Томрод сделал шаг вперед и, подтолкнув меня, помог спуститься по лестнице.

      Гости улыбались, Ганс молча любовался, а сам, бледнее полотна, стоял в парадной одежде севера: тонкая белая рубашка, узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, расшитая ромбами меховая жилетка, палаш, привязанный к ремню. Черная шляпа с широкими полями завершала образ.

      – Ситроя, ты ангел сегодня. Я счастлив…

      Ослепительно улыбнувшись, я поцеловала жениха. Поначалу растерявшись, Ганс замер, но быстро придя в себя, прижал меня крепче. Возглас одобрения толпы оглушил нас. Гости желали многих лет вместе и ребятишек. Другие просто считали время поцелуя. Из толпы полетели монеты, детки собирали их и складывали в мешочек в руках Томрода.

      Вся наша шумная компания вышла из дома и направилась к ставкирке. День ясный и морозный. Я искренне радовалась, появлению румянца на наших щеках. Ставкирка встретила теплом, запахом ладана