Взаимозависимые. Zago

Кларис выходной, Дороти и Берт заняты своими делами.

      Подняв голову к небу, я любовалась звездами, разглядывала созвездия, о которых читала в книгах из коллекции мужа.

      На душе тепло и спокойно.

      Стопка записок с приказами лежала на столе. Гонец каждую неделю писал отрицательный ответ, значит, мой любимый супруг жив.

      Идиллию момента нарушил шум. Лакей, ворвавшись на коне прямиком в сад, спешился, подбежал ко мне. Бежавшие за ним слуги что- то выкрикивали. Эта сцена заставила мое сердце пропустить удар. Похолодев, взяла записку из рук молчаливого лакея и вскрыла печать.

      Моя милая супруга…

      – Ганс,– осипшим голосом прошептала я, вчитываясь в строки.

      Я уже нахожусь во Франции. Наполеон у власти! Гойе и Мулен под стражей! Совет пятисот разогнан! Все закончилось, любимая! Революция закончилась! Отправляю гонца вперед ровно на полдня. Уже совсем скоро я смогу поцеловать твои уста и все расскажу подробнее. Твой Ганс.

      P.S: Я еду вместе с нашим соседом графом Монпелье, он остановится у нас погостить на несколько дней, подготовь ему покои.

      Прижав письмо к груди, залилась горячими слезами.

      – О Луна, неужели?– голос Дороти полон беспокойства.

      Берт, стоящий рядом, выпытывал информацию у лакея.

      – Он едет, утром уже будет тут. Мои дорогие,– дрожащим голосом обратилась к присутствующим.– Смута закончилась! Наполеон в Париже. Совета пятисот больше нет! Революция закончилась!– широко улыбаясь, сообщила последние новости.

      Толпа взорвалась криком, все друг друга обнимали, кто- то плакал. В общей суматохе быстро нашла Берта.

      – Берт, подготовьте все к прибытию хозяина и гостя. К нам едет граф Монпелье. И, пожалуйста, достань бочку лучшего вина из хозяйского погреба, налей всем за здоровье ситрояна Меркёра и Наполеона. А детям пастилы. Сегодня все можно,– обняв Дороти, я благодарила небо за жизнь Ганса.

      14 ноября 1799 года

      Вскоре я наблюдала, как двое всадников въезжают в ворота поместья. Ганс ехал чуть впереди и широко улыбался мне. Я, как хозяйка дома Меркёр, стояла на крыльце в лучшем домашнем платье. Ноги уже рвались к любимому, но голос учителя набатом бился в голове: Он должен, поклониться, поцеловать руки, а дальше…

      Ганс спрыгнул с коня и быстрым шагом вбежал по ступеням. Чем ближе он был, тем сильнее мне хотелось разреветься. Глубоко выдохнув, я протянула левую кисть для поцелуя. Мой супруг поклонился, не отрывая взгляда, взяв кисть, припав к ней.

      – Я дома, моя жена,– произнес он.

      И я, не выдержав, бросилась в его объятия, заливаясь слезами.

      Обняв меня покрепче, Ганс шептал слова утешения и осыпал поцелуями мои влажные щеки. Нам понадобилось время, чтобы оторваться друг от друга.

      – Я невнимательный друг,– упрекнул себя супруг, подав мне платочек, помог промокнуть щеки от слез.

      – Моя любимая Аннабель, хочу тебя познакомить с нашим соседом, моим другом и неоднократным спасителем, графом Монпелье.

      Ганс