Выбор за нами. Юлиана Анатольевна Матвей

скользили по замерзшей дороге, оставляя неглубокие следы. Природную тишину нарушал только скрип полозьев по снегу. Полюбившая лесные раздолья, Василиса часто бывала здесь с сыном. В деревне она устала от сочувствующих взглядов и однотипных вопросов.

      Деньги, снятые со счета в банке, закончились довольно быстро. Снова приходилось экономить, решать, как правильно спланировать бюджет. Василиса запретила себе думать о собственных потребностях в одежде, донашивая купленные еще в Москве вещи, да пользуясь теплыми вещами, отданными соседями. Костик тоже одевался усилиями жителей деревни, то и дело снабжающих их одеждой и игрушками, оставшимися от повзрослевших детей. Василиса практически все, что оставлял ей Митя, тратила на продукты питания. Чаще всего муж не давал ей денег, предпочитая делать покупки самостоятельно. Получив зарплату или аванс, Митя покупал в сельском магазине самые дорогие продукты, пиво и сигареты для себя и для друзей. Ему нравилось выглядеть щедрым и благородным в глазах односельчан. Тогда как Василиса просила самого простого, лишь продержаться две недели и не остаться голодными. В преддверии зарплаты утром Костик обычно доедал остатки манной каши. Днем они жевали черствые корки хлеба, засушенные для животных. Поужинать планировалось тем, что купит муж на полученные деньги.

      Митя становился все более озлобленным. Жена не ценила его щедрые порывы, проявляя мелочность и стремясь сделать из него такое же ограниченное существо. Митя мечтал о любящей красивой жене, а его встречало дома непонятное исхудавшее создание с впалыми щеками и потухшим взглядом в старых обносках. Все, что ей нужно было от него, – это деньги. Он из любимого мужчины, которыми она так восхищалась на этапе знакомства, превратился в источник дохода. Его отец был прав, этим провинциалкам важны только деньги. Исчезли рубли, растаяла любовь. Семейные ссоры часто проходили при свидетелях. Мужу не приходило в голову скрывать свое раздражение от других. Покупая в магазине хлеб, он легко мог бросить:

      − Посмотри, как мы живем. Все благодаря тебе. Если бы не ты, я сейчас омаров в ресторане ел, а не за коркой хлеба стоял. Какая же ты бездушная, Василиса! Ни меня, ни ребенка не любишь, не жалеешь…

      Люди оборачивались, наблюдали с тревогой и интересом за ними. Все знали крутой нрав Мити и побаивались ему возражать. Жена же опускала глаза и кивала, соглашаясь, или никак не реагировала. Оскорбления и упреки мужа стали для неё привычными. С раздражением мужчина ловил пустой взгляд супруги и сжимал кулаки, желая раздавить её, как мелкую мошку.

      − Что ты тут стоишь? Иди домой!

      Василиса продолжала стоять в ожидании своей очереди, не реагируя на крики мужа.

      В отношении себя Василиса уже давно не замечала ничего, кроме раздражения и гнева. Усталость от бесконечной нужды, крики мужа закалили её характер. У неё выработался иммунитет против его злости. Первое время цепляло чувство вины, однако частые упреки вызывали раздражение, сколько можно говорить одно и то же. Митя заводился от её возражений и переходил