Мухи творчества. Елена Логунова

еще один народный сказ – «Как Синеглазовы Буратину сделали, чтобы у них мальчик родился». У нас тут таких фольклорных произведений на многотомник хватило бы, одним больше, одним меньше… Или ты обижаешься, что тебя в колдуньи записали? Так это не по злобе, просто у тебя волосы густые, длинные, медные, а на деревне всякий знает, что красивая рыжая баба – непременно колдунья.

      Тут я вспомнила про украденную деревянную голову и предположила:

      – Или ты боишься, что темный деревенский люд с тобой, колдуньей, жестоко расправится? Сожжет в одном костре с головой истукана?

      – Я идиотка, по-твоему? – огрызнулась подруга. – Мы, чай, не в Средневековье живем, костер мне не грозит. А что колдуньей называют – плевать, мне все равно, продажники в редакции меня вообще за глаза не Лизой, а Церебролизином кличут.

      – А это потому, что ты все время призываешь их быть активнее и внимательнее, активнее и внимательнее, – невольно хихикнув, объяснила я.

      – Повторяю: мне все равно! – Лизка, уже психуя, повысила голос. – Хоть горшком назовите… Но они ведь уже дали кличку Митюше – Папа Карло!

      – И что? Ты боишься, что это подорвет его авторитет как участкового? Брось, у местного ветеринара вообще прозвище Айболиттл, потому что тот дядька ростом с сидящего суслика, но при этом он самый уважаемый на деревне человек!

      – Алиса! Я волнуюсь не за себя и не за Митюшу, – подруга положила руки на живот.

      Он у нее еще почти плоский. Если бы тетка Вера на радостях не растрезвонила на всю деревню, что скоро станет бабушкой, никто бы и не знал еще, что Лизка беременна.

      – Я за нашего малыша переживаю! – плаксиво объяснила подруга. – Он ведь еще не родился, а ему уже практически гарантирована кличка Буратино!

      – О-о-о…

      Тут мне нечего было возразить.

      И правда, как еще звать мальчишку, отец которого – Папа Карло?

      Быть мальцу Синеглазову Буратино Карловичем, это точно!

      – Бедный мой мальчик…

      Лизка окончательно скуксилась и заплакала.

      Некоторое время я смотрела на нее в полной растерянности. Потом разозлилась, но не на беременную дурочку, разумеется, а на ситуацию.

      А злость – она ведь не только разрушительной, но и созидательной может быть! Я разозлилась – и меня озарило: я вмиг все придумала.

      – Лизавета, не реви! – сказала я строго. – Я знаю, что делать!

      – М-м-м? – заплаканная Лизка воззрилась на меня с надеждой.

      – Надо просто срочно подкинуть деревенским кумушкам такую сенсацию, на фоне которой наш Буратино на санках поблекнет и забудется. Изгладится из памяти народной без следа!

      – Например? – подружка перестала хныкать, собралась: вся активность и внимательность, активность и внимательность!

      – Не знаю, надо подумать…

      Я прошлась туда-сюда по кухне, ероша волосы. Шуруппак недовольно мявкнул, своевременно убрав с моего пути свой пушистый хвост.

      Что-то мелькнуло у меня в голове в связи с этим нервным хвостом, какая-то перспективная мысль…

      Ага!

      Я