.

её, – поражённо выдохнул я, обращаясь к сильнейшему из нас. – С ней что-то не так.

      Надо держаться от человечки подальше. Ради неё самой, ради нас всех.

      – Конечно! Девушка упала в обморок от твоего напора, – усмехнулся Акзэл и тоже подошёл к нам. – Бедняжка. Давай я о ней позабочусь.

      – Нет! – рыкнул на него Эрриан и взял девушку на руки. – Тресвен, не подходи к ней. А ты, Акзэл, не смей разговаривать с ней. Она моя…

      Брат запнулся, посмотрел на человечку.

      Мой зверь зарычал, желая вырвать добычу из рук старшего и унести к себе. Защищать от всех… С превеликим трудом удалось усмирить его до момента, когда Эрриан ощутит моё неповиновение.

      Но ему было не до меня, старший пристально и задумчиво смотрел на девушку. Раскрасневшиеся щёки, приоткрытые пухлые губы, расстёгнутые пуговицы на платье, открывающие обзор на тонкие ключицы и сочные полушария груди.

      Зверь недовольно заворочался. Я хочу любоваться ею единолично. Словно наяву я снова ощутил сбившееся дыхание девушки на своих губах. Услышал хриплый голос. Увидел затуманенные страстью глаза. Помешательство!

      – Она – наша дайна, – нехотя сказал сильнейший из нас, будто от сердца отрывал. – Не шлюха, не девушка на один вечер, не рабыня или кто бы там ни был. Дайна! Относитесь к ней так же, как к Хьере.

      – О, Трес не сможет, – подмигнул мне Акзэл, но его слова остались без внимания.

      Эрриан уже направился к лестнице, а я изо всех сил заставлял себя не двинуться с места. Не преодолев и пары ступеней, брат обернулся и приказал:

      – Подготовьте алтарь к обряду.

      – Сомневаюсь, что это хорошая идея, – покачал головой Акзэл, едва старший ушёл.

      Я же начал поправлять одежду. Заправил рубашку в штаны. Зашнуровал завязки. И думал… Когда Эрриан унёс человечку, самообладание вернулось. Хотелось понять, почему разум помутился от одного запаха самки, в какой момент я перестал владеть собой. Да, мне было приятно, но почему воля сломилась настолько, что я пошёл на поводу звериных инстинктов? Ведь я всегда гордился, что исключительно трезв своей рассудительностью. Вычислял, предполагал, обдумывал. Взвешивал каждое решение.

      – От такой дайны будет много проблем, – лениво продолжал брат, обходя по кругу каменный фаллос.

      Я был с ним согласен, но промолчал. Поддержать брата значило лишиться возможности видеть человечку, а этого я себе уже позволить не мог. От одной этой мысли зверь скулил, словно от боли.

      – Не считаешь, что отец переусердствовал с видом и размерами алтаря? – переключился Акзэл. – Мне кажется, он себе льстил.

      – Он поклонялся и приносил жертвы сам себе, – холодно отозвался я. – Разумеется, он считал себя самым совершенным творением во всех мирах.

      – О, да, здесь лились реки крови, – усмехнулся он и повёл носом: – Кажется, я и сейчас ощущаю её запах.

      – Тебе кажется, – возразил я. – Последний обряд проводили месяц назад, потому Эрриан так и спешит.

      Я