Ничья 2. Ольга Романовская

из дурмана сна, дернулась, попыталась избавиться от мучителя.

      – Лежать! – рыкнул капитан и ухватил меня рукой за горло. – Я еще не закончил.

      Пришлось терпеть, считая минуты.

      Боль разрывала изнутри, слезами проступила на глазах.

      О, как я сожалела о выпитом пунше, о наивной вере, будто капитан просто так отступит! Отчаявшись получить добровольно, он взял силой. Может, и не один раз – понятия не имею, сколько времени длился мой дурманящий сон.

      Но вот удовлетворенный мужчина убрал руки, позволил опустить ноги.

      – Сладкая девочка! – Лицо его лоснилось. – И, надеюсь, послушная, покажешь, чему тебя учили.

      – Вы… вы ответите за это!

      Вскочила, лихорадочно зашарила рукой по кровати. Ну где же одеяло? Капитан усмехнулся и легко, как пушинку, уложил меня на живот. Для верности уселся сверху. Теперь сколько ни пытайся, не выберешься. Владелец «Каракатицы» – мужчина крупный, самый настоящий пират! Даже борода имелась.

      – Хватит играть в благородную даму! Я хорошо заплачу, милашка. А чтобы ты стала ласковее, назову имя твоего дружка. Ты ведь не хочешь, чтобы я сболтнул его не только тебе? – Вонючие губы практически касались моего уха. От горячего дыхания выворачивало на изнанку. – Таможенный офицер порадуется, когда получит маркиза Джака на блюдечке с голубой каемочкой. Еще бы, сразу повышение дадут!

      Вздрогнула и перестала молотить кулаками по кровати. Откуда?… Сердце будто сжали ледяными пальцами. Даже болеть между ног стало меньше. Неужели Тебо проболтался? Или Адриан в сердцах сказал? Он ведь однажды чуть не… Нет, Адриан был советником императора, он бы молчал.

      – Умная птичка! – Капитан потрепал меня по волосам и сел рядом, позволил вздохнуть полной грудью. – Времени мало, но радуйся, я человек добрый, скромно оценю свое молчание. За отказ ты уже расплатилась, сейчас за маркиза отработаешь. Пожалуешься, скажешь кому, – пригрозил мужчина, больно тряхнув за плечо, – станешь корабельной грелкой, а дружки отправятся кто на корм рыбам, кто в гости к палачу. Да и не привыкать тебе, шлюшка, чай, десяток мужчин между ног пропустила, – сально усмехнулся он. – Вот и меня порадуешь, а то несправедливо: столько девок из храма вожу, ни одну трахнуть не дают.

      И мне пришлось. Может, капитан блефовал, но он в любом случае сильнее, в любом случае изнасилует.

      Лежа на животе, не видела, только чувствовала.

      Член по-прежнему большой, по-прежнему слишком активный. Вдобавок капитан сопел в ухо, требовал: «Давай, давай!» Приходилось выгибаться ему навстречу, помогать насиловать себя.

      Зубы сведены, в лоне безумно сухо. Каждое движение – пытка.

      Но вот прозвонил колокол к ужину.

      Капитан ругнулся и кое-как кончил.

      Даже не пошевелилась, когда он встал, оделся. Все ныло, как некогда в походной гостинице по дороге в столицу. Только сейчас хуже, к боли добавились брезгливость и беспомощность.

      – Держи, красотка! – Возле лица звякнули монеты. – Заслужила. Про маркиза смолчу, если