Капкан для Терпсихоры. Дарья Щедрина

Мы близко не дружили с Настей, просто общались. Нас часто ставили в одну линию, потому что мы одинакового роста. Настя мне не рассказывала о своей личной жизни, да я и не интересовалась. Хватало разговоров про работу, про местные нравы.

      «А что не так с местными нравами?» – хотел спросить Фёдор, но промолчал, терпеливо дожидаясь, когда она сама все расскажет.

      – Когда ты поступаешь в балетное училище, то искренне веришь в то, что непременно станешь звездой, что полный зал будет рукоплескать тебе, преклоняться перед тобой и вкалываешь, как проклятый с утра до ночи у станка, тренируешь свое тело, пытаешься довести его до совершенства. Но на деле оказывается все гораздо сложнее. Уровень способностей у всех разный, а настоящий талант вообще редкость. Вот Егор Сотников – он талант! У него от природы тело гуттаперчевое и выразительное очень. А основная масса артистов – середнячки. Но выделиться хочет каждый. И как тогда быть?

      Лиза обернулась и посмотрела на Фёдора вопросительно, будто бы у полиции непременно должен был быть ответ на этот вопрос. Но капитан молчал.

      – Что делать, если партия Авроры или Одетты тебе по ночам снится, а ты год за годом прозябаешь в кордебалете? А ведь сценическая жизнь в балете очень короткая. Если видишь, что то одна, то другая из твоих напарниц выбивается в солистки, хотя объективно ничем не лучше тебя. Ты начинаешь прислушиваться к разговорам, приглядываться к людям, наблюдать. И однажды понимаешь, что есть механизм типа лифта, способный вознести тебя на нужную высоту в одно мгновение, только надо кое-чем поступиться. И ты думаешь, взвешиваешь, решаешь, но все никак не можешь решиться. А рядом с тобой находятся более смелые, а значит, и более удачливые. Я думаю, что Настя решилась.

      – Решилась на что? – не понял Денисов.

      – Воспользоваться лифтом, – пожала острым плечиком собеседница. – Мы напрямую с ней не говорили об этом, но обсуждали других.

      – Кого именно?

      – Ну что вы, – насупилась девушка, – думаете я буду называть вам имена и фамилии моих коллег? Это не этично! Я не доносчица. После разговора с вами меня и так ждет масса неприятностей.

      – Но я хотел бы уточнить…

      – Уточняйте у наших ведущих и премьеров. Вот они как рыба в воде во всем этом. А по поводу Насти лучше спросите у самого Францева. Он тут самый главный, не директор, ни худрук, ни главный балетмейстер, а именно он. Леопольд у нас что-то вроде царя зверей в этом зверинце. А мне уже пора, извините.

      Девушка бросила на него извиняющийся взгляд и пошла по коридору в сторону выхода.

      – Лиза, а почему вы решили, что Францев что-то знает про рядовую артистку кордебалета? – бросил ей в след Денисов. Балерина на секунду замерла и обернулась.

      – Я видела, как она с ним разговаривала перед своим исчезновением, – и ушла, почти убежала, смешно, по балетному выворачивая носки стоп.

      Федор вздохнул: «Какой еще лифт, какой зверинец, ёжкин кот? Что-то нечисто здесь в храме Терпсихоры!».

      Ни