Детская редакция. Повесть. Николай Коровин

КВН с огромной водяной линзой перед экраном, для того, чтобы посмотреть «Голубой огонек», она сохранилась на Шаболовке и по сей день. Ни многочисленные технические переоснащения, ни капитальные ремонты не смогли истребить этот налет изначального таинства телевизионного ремесла. Шаболовские операторы всегда, даже внешне, отличались от Останкинских, Шаболовские режиссеры сами себя называли корифеями эфира, а литсотрудники или журналисты пребывали в непоколебимой уверенности в том, что только они дают по-настоящему качественный телепродукт. И ещё, на Шаболовке всегда выпивали. В Останкино пили тоже, но на Шаболовке пьянка была возведена в ранг неотъемлемой части творческого процеса, а потому была свята и обязательна для всех сотрудников. Конечно, никто здесь не надирался в стельку с утра пораньше, не орал благим матом похабные частушки и не бил стекла, но с наступлением обеденного времени сотрудники телецентра, особенно мужская, а следовательно доминирующая его часть, начинали хлопать себя по карманам, щелкать замочками кошельков, шлепать кожей лопатников, одним словом – скидываться. Во втором часу по полудни, первые гонцы тянулись сквозь проходную на Шаболовскую площадь. И через каких-то 20—30 минут возвращались обратно с таинственным блеском в глазах и с оттопыренными внутренними карманами курток. Параллельным ходом, с первого этажа на второй, из буфета в аппаратные монтажа доставлялись бутерброды, сосиски и яблоки. Начало священнодействию клали видеоинженеры – экстра мастера своего дела, как в плане телевидения, так и в смысле поддать. За огромным, стеноподобным аппаратом «КАДР», на котором, словно турбины Днепрогэс, вращались видеорулоны, перманентно стоял столик с закуской и стаканами. Обитатели аппаратной периодически выходили за «КАДР» и через минуту появлялись оттуда с сияющими физиономиями, делая вид, что абсолютно ничего не произошло. Надо ли говорить, что после двух-трех походов за «КАДР» атмосфера в аппаратной приобретала неповторимый творческий колорит, а процесс монтажа становился до чрезвычайности захватывающим действием. Какие только шедевры не рождались на свет в подобные минуты. Так, однажды, собирая передачу о влиянии алкоголя на неокрепшие подростковые души и о необходимости прививать народу культуру пития, режиссер в начале дал кадры штурма винных магазинов и побоищ в очередях во времена Горбачевского сухого закона и тут же, напрямую, вклеил сцену из фильма «Ленин в октябре», где Ильич, на конспиративной квартире, спрашивает у своего охранника: -А у соседей нельзя достать? – Нет, Владимир Ильич, невозможно! – Ну ладно, раз такое дело, будем ложиться спать, – резюмировал вождь пролетариата и растянулся на полу.

      Согласно рабочему расписанию дневная смена монтажа заканчивалась в 22 часа, после этого начиналась ночная. Частенько случалось так, что одна плавно перетекала в другую. С наступлением ночного регламента, проверяющим пожарным и милиционерам наливалось по стаканчику,