Шофёрские истории и разные размышления. Валерий Николаевич Лашков

коробки и пытаюсь монтировкой вытолкнуть из зацепления шестерню второй передачи, но не тут-то было – силы не хватает. Дамы бегут за ломом в ближайшие избы, ломом выбиваю шестерню, машина с треском сдаёт на чурбаки.

      Через несколько рейсов с тем же экипажем попадаем в очередную критическую ситуацию. Рейсы – вдоль лесовозной узкоколейки, ехать через переезд – некоторый крюк. Спрямляю, переезжая линию в неположенном месте с низкой насыпью. Через несколько рейсов после пробуксовок на насыпи, гружёным сел на рельсы, рельс между коробкой и мотором, машина ни туда, ни сюда, караул!. Место – недалеко от поворота узкоколейки (от «кривой» по железнодорожному), тормозной путь у паровоза со сцепами около километра. После блиц – совещания с красавицами они быстро находят толстую жердь, через чурбак подвешивают передний мост – задним ходом выбираюсь из ловушки.

      Еще одна история на ЗИС-5, диковатая и смешная. Для подъезда к поленнице дров на погрузку бульдозер проделал мне проезд – проехал задним ходом через кусты с опущенным ножом. На погрузку я подъехал нормально, а при выезде вдруг снизу что-то поднимает полик кабины (он же легкосъёмный!) и поликом ноги мои прижимает к приборному щитку (теперь его называют – «торпеда»). До сцепления не достать, мотор машину тащит пуще прежнего, еле дотянулся до замка зажигания. Дамский коллектив насилу помог выбраться из кабины.

      О белоручейских женщинах, бригаде грузчиц – в русском языке и слова то такого нет, но вот подиж-ты – жизнь заставляет. Весьма симпатичные даже в ватных штанах и телогрейках (фуфайках по местному), крепкие, резкие на слово и дело, справедливые, самостоятельные (последнее – оценка человека в наших местах считается как самый блестящий комплимент). «Коня на скаку остановят…», но как хорошо сказал поэт «они бы хотели иначе – надеть драгоценный наряд, а кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят».

      Да, «…доля ты русская, долюшка женская…», вспоминаю маму. Родилась она в Ундозере (западное прионежье, Олонецкая губерния), в 1912 году, хорошо помнила НЭП как счастливое время. Пережила голодовку тридцатых, первый муж погиб в сорок первом, в войну работала на оборонку. Работа, даже по понятиям мужиков-вальщиков – лютая. Задача – с напарницей добыть берёзовую древесину, пригодную для авиафанеры и ружейной болванки. На общей делянке бригады вальщиков и сучкорубов (тоже в большинстве женщины и подростки) зимой снежные завалы кое-как, но разгребают, костёр большой разводят для согрева, а этой паре приходится туго. По пояс, а то и выше в непролазном снегу, при лютом морозе или ледяном дожде, искать на взгляд подходящую берёзу, валить её, разделывать, затем приезжать за бревном с лошадью и волокушами, грузить и трелевать брёвна в посёлок к узкоколейке. Иногда спиленное дерево оказывалось нестандартным, так как было требование по прямострунности и количеству сучьев на погонный метр. Как мама вспоминала, тогда садились