Дневник волонтёрки. Таша Соколова

напоминает допрос в гестапо.

      Однажды я слышала такой разговор. Тон у говорящего был строго-угрожающий. С того конца провода больного сразу проинформировали о возможности наступления уголовной и административной ответственности, а затем спрашивали о контактах. «Вы говорите правду? Вы осознаете свою ответственность?» – следовало напоминание после каждого ответа. Такие звонки предстоят каждому инфицированному – врачу ли, заболевшему на работе, бабушке, которой внуки продукты под дверь ставили, или мастерице ногтевого сервиса. Звонящих почти не волнует состояние пациента – разве что ИВЛ им преграда, всем другим – хоть на кислороде, хоть нет – приходится, пересиливая одышку, отвечать.

      Неверящая Елена – ухоженная женщина, ей еще нет сорока. Во время анкетирования рассказывает, что живет с мужем и шестилетним сыном. Говорит, что ни в магазин, ни в аптеку, ни в поликлинику не ходили ни она, ни муж. Он вообще программист и давно работает из дома, продукты они заказывают в службах доставки. Только вот она ходила с сыном гулять на детскую площадку возле подъезда: «Это ведь не считается! Да и руки мы всегда после улицы мыли». Из разговора выясняется, что первым в семье заболел сын, болезнь протекает в легкой форме. После опроса о контактах я объясняю, что теперь ее семья на карантине, им еще позвонят, все расскажут, согласуют время взятия анализов.

      «И что, ребенку теперь не гулять? – начинает она возмущаться. – Он же активный, в таком возрасте надо много бегать, а иначе он капризничает. Да и в школу ему уже осенью, пусть наиграется. Вот у вас дети есть? Нет? Тогда вы и не поймете!» А я понимаю другое – если ходили только на детскую площадку, значит и вирус оттуда принесли. Но убеждать и объяснять – не моя обязанность, для этого Оперштаб есть.

      Через несколько дней Елена мне поведала, что в больницу попал и муж, а к сыну, чтобы его не отправили в инфекционный детский стационар, переехала его бабушка, мама мужа. На мое «Да вы что наделали? К ребенку с „короной“ – и пожилого человека, который в группе риска!» – я получила стандартную отповедь «Своих детей нет – молчи». Еще через пару дней она уже без привычной бравады сообщила, что сына все-таки увезли в больницу, потому что плохо стало и бабушке, ее госпитализировали. Она расскажет потом, что бабушка умерла буквально через несколько дней. Елене ставилось с каждым днем хуже, как-то ночью она начала критически задыхаться, ее перевели в реанимацию. Проведя четверо суток на ИВЛ, она скончалась. На линейке первого сентября с тем шестилетним мальчиком не будет ни матери, ни бабушки.

      Карантинные посиделки

      Или вот Нина Васильевна – ей сильно за девяносто, она относится к той возрастной группе, когда самоизоляция является обязательной. Расспрашиваю, ходила ли она куда-то.

      – Нет, сидела дома, продукты все ставили под дверь.

      Размышляю про себя, как же она могла заразиться. Почти наугад спрашиваю,