Собирание игры. Книга первая. Таинственный фьорд. Игорь Саврасов

гостей наших дорогих, что не стоит быть «одномерными» и наши пороки-с могут принимать самые разные формочки-с: трусость – не воина-защитника, а, например, измена самому себе, своей свободе и назначению. Может она быть-с предательством, подлостью, малодушием. Клеветой, ха! Двуличие, лжесвидетельство! Давайте уменьшать грехи до пороков, слабостей человеческих. Молодец, драматургичный вы наш смельчак! Далее: «зависть» и «алчность» монтируются со «злобой», «воровством», «жадностью», а «гнев» и «уныние» с «обидой» и «раненым сердцем». А уж «гордыня»-то! Хо-хо! И не из хвастовства, эгоизма и зазнайства вовсе, а из призвания своего высокого. И не путаем с тщеславием, честолюбием. Она, гордынюшка – внутрь! Как змея подколодная. Она – высокомерие. Но высокая мера и внутрь себя может быть направлена. Э-хе-хе… Букетик-с! А любострастие? То вовсе «за-блуд-илось» между блудом и любовью. Ха! Следующий! Вы – депутат!

      – А чё я-то! У меня вообще депутатская неприкосновенность! И я не сам… Я вместо брата… Да заплачу я за вашу путёвку!

      – О неприкасаемости своей хре… ты своим дружкам ментам, «оборотням в погонах» лепи. За борт его! Мешок с баблом на шею и к едр…, на самое дно! – направил большой палец вниз Владислав.

      – Зачем вы так? – огорчилась Алёна.

      «Избранник народный» нажал волчок. Чуть не плача, высморкавшись, наблюдал. Стрелка «избрала» сначала «зависть», затем, дрогнула, и перепрыгнула (!) в «алчность».

      – Браво! Как у вас там: «Легче верблюду влезть в игольное ушко, чем сребролюбцу попасть в Царствие Небесное». Точно-с! Теперь вы, господин учёный.

      – Ух ты! Вы тоже «богач»! Заставили «Тролля нос воротить» в «алчность» и в «гордыню». Да-а-а. Я понимаю-с, знаю-с, вижу-с связь… почему-то с уважением сказал координатор. – Прошу вас Аллочка. – пауза – Да-с. «Гордыня». Очевидно-с! Поздравляю. Вы, дорогая Алёна Игоревна, прошу.

      Стрелочка опять поиграла в «классики», ткнув и в «уныние» и в «гнев».

      – Да-с, милая. Где обида – там и гнев, и уныние… – резюмировал настройщик рулеток. – Деборочка, солнце моё – вы!

      – О! Прелестно! Завидую! «Любострастие»! Ох, и балова́л я лет двести назад, в мои младые человеческие годы! Помню: в Хорватии… Ой, что я… Вопрос всем: стоит ли «крутить» режиссеру? На лицо его гляньте… Да, крутите-крутите, «крутой» наш. Не обижайтесь, «Э-ф-рос, Эрос». Опаньки! Ха! «Любострастие»! Ещё раз позавидую! С Деби, деткой, вам Судьба… Да-с!

      Деби-деточка о чём-то размышляла. Вслух:

      – Знаете… я думаю вот: если напротив этих секторов… Впрочем…

      Бывшая «кают-компания» обратилась в «неуют-компанию»: духота, сумрак и инфернальность. Хорошие люди сидели с опущенными глазами и потупив очи. Не вставали. Их «вжало» в кресла. Молчание нарушил Воловьев:

      – Последнее… Нет-нет! Не «четыре последние вещи». Вам начнут сниться ваши сны! Сны-видения, сновидения. Непростые, специальные, но выбранные вашими Ид, Эго и Суперэго. Семь дней подряд. И просоночные состояния – непростые. Но это – ваш Урок! Без этого анализа не состоится